Оставшееся до темноты время и весь следующий день посвятили бытовым вопросам. Соорудили из веток навес на случай непогоды, в стенке оврага при помощи единственной имеющейся у нас малой пехотной лопатки выкопали в мягкой податливой почве что-то вроде полуземлянки, так же прикрыв её навесом из веток, да рядом, так же в склоне, вырыли нищу под очаг, прокопав, заодно, дымоход наверх и прикрыв его лапником, чтобы рассеивать дым.
Пограничники по очереди обежали окрестности. Добрались они и до западной опушки леса, где так же обнаружили разбитые позиции. И если те, мимо которых мы проходили, были уже, что называется, прибраны, то на этих в полузаваленных окопах и ячейках лежали незахороненые убитые бойцы. Вот там можно было отыскать и боеприпасы и, возможно, что-то полезное для нас. Да и похоронить по человечески наших тоже надо было. Только делать всё это надо было крайне осторожно. Метрах в пятиста от опушки проходила полевая дорога, по которой, хоть и не так интенсивно, но всё же проезжали немецкие машины.
Ну а пока, за хлопотами по устройству лагеря, понемногу наладилось общение между членами нашего маленького отряда. Гризли как-то быстро нашёл общий язык с Натальей Вейдель и теперь их часто можно было увидеть сидящими рядом и о чём-то неспешно беседующими. И всегда где-то в непосредственной близости от них крутился Ваня Воронов, с вожделением поглядывающий на винтовку Гризли.
Меня всё время аккуратно пытался прозондировать Земляной. Наконец, видимо уже устав от моих отговорок и отшучиваний, он спросил напрямую.
– Товарищ Шершень, а какое у вас звание, если не совсем секрет?
Военный, что с него возьмёшь. Для него вопросы субординации стоят на первом месте. Наверное придётся ему открыться. Человек он, вроде, надёжный. Но сначала:
– Хорошо, я тебе скажу кто я, но для начала покажи свои документы.
Ну что же, красноармейская книжка вроде в порядке. Во всяком случае пресловутая ржавая скрепка присутствовала.
– Моё воинское звание капитан запаса. Кроме того, вот, ознакомься, – я протянул Земляному своё удостоверение заместителя Председателя ГКО. Земляной аж подпрыгнул на месте и вытянулся в струнку, бросив ладонь к козырьку фуражки и собираясь рапортовать.
– Ты это брось, – осадил я его, – Для всех я Шершень. Кто я такой знаешь только ты, да Гризли и на этом пока хватит.
К месту боя вышли сразу после завтрака и водных процедур, оставив в лагере женщин и, подвернувшего ногу, Самойлова для помощи и охраны. Перед этим по очереди с удовольствием побрились прекрасным бритвенным станком, найденным в портфеле Френтца. С вечера удалось постирать уже достаточно замызганную немецкую форму. И хотя она не совсем высохла, пришлось облачаться в неё как есть. Но то, как всех удивил Гризли не поддаётся описанию.