А вот с четвёртым было не понятно. Он стоял на своём, что является красноармейцем Потаповым. Перед началом войны был призван на сборы и попал в плен будучи контуженным. Вот только никто из остальных освобождённых его не знал. А ведь они почти все были из одной группы окруженцев.
– Ладно, гражданин Потапов, будем разбираться дальше, – я отошёл в сторонку и, подозвав Земляного и Домнина, изложил им свой план. Если честно, то идея так себе, но вдруг прокатит. Как оказалось, прокатила.
В очередной раз подойдя к задержанному я, как бы ненароком, повернулся к нему спиной, демонстрируя открытую кабуру с пистолетом, который предварительно разрядил. Позаимствовал я тут вальтер у убитого командира броневика. Потапов, которому перед этим, по его просьбе, развязали руки, моментально этим воспользовался. Выхватив пистолет он жал и жал на курок, однако ничего, кроме холостых щелчков, не происходило. Я резко с разворота впечатал свой кулак ему в грудину, от чего он отлетел к дереву, где попал в руки Гризли.
– Ну и кто ты такой будешь? – потирая отбитый кулак спросил я.
– Это не важно, – откашлявшись ответил лже-Потапов, – Важно то, что вы ещё можете сдаться. Я гарантирую от имени немецкого командования, что с вами будут обращаться гуманно.
– Ясно всё с тобой, – я вздохнул, – Только сказочку про гуманное обращение ты не мне рассказывай, – я вставил в рукоятку снаряженный магазин и передёрнул затвор, досылая патрон в патронник. Вскинув руку, выстрелил точно в лоб лже-Потапову, от чего у него образовалось ещё одно, не запланированное природой отверстие в черепушке. Того, что выстрел услышат те, кому не следует, я не боялся. Во первых пистолетный выстрел не такой и громкий, а во вторых всё происходило на дне оврага и на приличном удалении от дороги.
Увидев со стороны расправу над одним из них, трое уголовников в унисон заголосили. Возиться с ними и заниматься их перевоспитанием не было ни возможности, ни желания. Поэтому три выстрела поставили точки в их никчёмных жизнях.
Видимо моя речь, а скорее всего буквально молниеносное уничтожение конвоиров и мотопатруля, а так же расстрел бывшего полкового комиссара, троих уголовников и немецкого агента, да ещё двое зарезанных немцев в кузове грузовика произвели должное впечатление. Похоже меня начали считать полным отморозком, которому только дай кого-нибуть на тот свет отправить. Во всяком случае моё распоряжение о захоронении расстреляных исполнили моментально. Похоже лопатку, которая у них была, спёрли с приватизированного мной броневика. То-то я там её не обнаружил, хотя, по моим представлениям, она должна была крепиться сверху на броне.