Пара мессеров попыталась взлететь и теперь догорала на окраине взлётной полосы. То же работа Гризли. С бронебойно – зажигательной пулей калибра 14,5 мм в моторе далеко не улетишь.
Атака на аэродром стоила нам жизней семи бойцов. Следующей целью был расположенный на окраине города в бывших царских казармах лагерь военнопленных. Там управились быстро. Охрана разбежалась, как только танки, а туда отправили все Т-28 и БТ-7, снесли ворота лагеря. Впрочем убежать успели не все и больше двух десятков ССовцев, включая начальника лагеря, попали в наши руки. Я сразу выдвинулся туда, прихватив с собой по пути комиссара.
Богданов не сразу понял, что именно делают несколько бойцов в камуфляже, которые подтаскивали длинные колья своим товарищам, умело орудующим топорами. А когда понял, то сбледнул лицом и вопросительно посмотрел на меня, а я лишь плечами пожал. Бойцы вот быстро поняли, как надо поступать с охраной лагерей, карателями и ССовцами.
Начальник лагеря, оберштурмфюрер СС Паске, наотрез отказался отвечать на вопросы и, как и все до него, завёл свою шарманку, предлагая мне сдаться. Ну да и не очень и хотелось его слушать, тем более, что картотека досталась нам в полном порядке. Так что все лица, сотрудничавшие с врагом, от нас никуда не денутся. Все получат по заслугам.
Вскоре пустырь за зданием администрации лагеря украсился некоторыми ещё живыми скульптурами. Нет, я может и проявил бы гуманность и просто расстрелял их, но вид виселицы, стоящей прямо напротив ворот, на которой висели десять человек, как-то всю мою гуманность заставил поутихнуть и не высовываться. Как оказалось, немцы так развлекались и каждое воскресенье, по какой-то своей системе, выбирали и вешали по 10 пленных.
Пока я возился с картотекой, в лагерь приехал наш самый главный тыловик, старшина Ишимов, и организовал раздачу пищи бывшим узникам. Я же взял списки тех, кого немцы считали неблагонадёжными и приказал заводить их ко мне по одному. Как раз и комиссар пришёл и устало уселся на стул.
– Не слишком ли это жестоко, Михаил Андревич?
– Вы о чём, Иван Никанорович? – спросил я, не отрываясь от изучения документов.
– Ну, с немцами, – пояснил он, – Всё же они военнопленные.
– Они не военнопленные, товарищ комиссар, а военные преступники и члены преступной организации, – я оторвался от бумаг и посмотрел на Богданова, – Будь на их месте простые солдаты Вермахта, я бы за наших повешенных приказал расстрелять их командиров, а остальных запер бы в бараке. Уходя, мы оставим здесь для немцев соответствующую бумагу, в которой подробно опишем, за что именно мы так казнили этих и за что будем так казнить следующих. Вы видели еврейское гетто в городе? Не прошло и трёх месяцев, как началась война, а там уже голод, болезни, смерть. А ведь это мирные жители. А еженедельные казни наших пленных, которые ради развлечения устраивались здесь, в лагере? Так что пусть знают, что кара может настигнуть каждого из них в любой момент и кара эта будет страшной. Они хотят запугать нас, так пусть теперь бояться сами.