- И что же, набавка жалованья тебе за это будет? - живо осведомилась Феона Петровна.
Со всех сторон еще раз, но безмолвно, обдумал происшедшее Мирон Мироныч, наконец сказал:
- Дело новое... И ко многому может оно привести...
Однако та война, которая шла и шла, не переставая, оказалась делом еще более новым.
Город Мирона Мироныча хотя и был из очень хорошо запрятанных в лесные дебри, однако ж к осени пятнадцатого года дохлестнули и до него беженцы из Галиции, из Польши, из Белоруссии, и на улицах зазвучала речь, до того совершенно неслыханная для четы Гуржиных, и появились непривычные для глаз черные вздутые муаровые картузы, смушковые высокие шапки, белые войлочные шляпы и много всякого, - и в городе стало заметно теснее. Замелькали и команды пленных австрийцев...
- Была я на кладбище, - рассказывала Феона Петровна мужу, - мамашу поминала, как ей теперь ровно двенадцать лет смерти, и стоит там один хохол, - дите похоронил, - стоит и сам ругается: дорого с него взяли - пять рублей могилку детскую выкопать... "А ты, говорю ему, дядя, взял бы да сам выкопал, как ты с землей обращаться умеешь..." А он на меня как гаркнет: "Хиба ж у нас от така земля?.. Я на цию зэмлю и плювати нэ хочу!.." Вот они какие беженцы называются!
А Мирон Мироныч говорил опасливо:
- Нынче к нам еще двое поляков наниматься приходили, чтобы в конторе писать... Каждый день ходят! Каждый день ходят!.. Теперь за место всеми зубами держись, а то возьмут и вырвут!.. Август Эрнестыч приказал себя Антоном Эрастычем звать... Говорит будто это - одно и то же... Мы зовем Антон Эрастыч, - что ж... Язык не отвалится... И прежде явственно он подписывался Кесслер, а теперь по подписи как будто Киселев он выходит... Русскую рубашку с косым воротом и петушками вышитую надел...
Подполковник Мордухай-Болтовский в первые же месяцы войны был мобилизован, и куда-то угнали его в ополченскую дружину, так что трехшерстный кот, ставший теперь очень важным и ленивым, совсем уж не получал щелчков.
Яков Сергеич и Семен Сидорыч иногда еще досаждали Мирону Миронычу тем или иным, и соответствующие коты соответственным образом страдали.
Кукла же разжирела, как и ее хозяйка, очень взлохматела, много спала на мягком стуле и оравнодушела ко всему на свете.
Но вот вдруг в конце февраля царь почему-то не захотел больше править Россией и отрекся, и в первый раз за всю жизнь Мирона Мироныча стала Россия без царя.
- Что же это такое?.. Как же теперь будет? - воззрилась на мужа Феона Петровна, принеся ему страшную новость с базару, так как Мирону Миронычу нездоровилось и он уже два дня не ходил в контору.