– Мне нравится Тайра. А внимание Адриана к ней – наоборот.
Губы императора тронула слабая улыбка.
– Коротко и по существу, Гектор. Ладно, я понял. Хочешь, чтобы я ему запретил?
Мгновение дознаватель колебался. Очень хотелось смалодушничать. Ведь Арен мог, действительно мог решить эту проблему раз и навсегда.
– Нет. – Император кивнул, и Гектор поспешил сменить тему: – Я попросил Тайру попробовать узнать что-либо о главе заговора. Взломать блок Аарона или хотя бы сместить его. Она согласилась, сегодня ночью посмотрит. Но ей нужна ваша кровь.
Арен усмехнулся.
– И почему я не удивлен…
Глаза у Тайры весь день были на мокром месте. Нет, она не плакала в полном смысле этого слова, потому что отчаянно не любила плакать, но избавиться от горьких мыслей не могла.
Все, абсолютно все было плохо. Не имелось ни одной причины радоваться. Тайру угнетало то, что утром рассказали руны, и не меньше этого она впадала в отчаяние из-за собственного обещания отцу. Она не знала, жалеет или нет, – слишком много было других чувств в ней сейчас, и жалость уже не помещалась, – да и не видела смысла в том, чтобы жалеть.
Гектор обязательно узнает правду. И не только ту правду, которая касалась ее отца, но и другую правду. О том, что она солгала ему, рассказав не то, что на самом деле увидела в рунах. И разве сможет он простить ее? Возможно, он поймет, но это ведь не то же самое, что простить.
Отец целый день молчаливо гладил ее по голове и ласково целовал, утешая. И даже позволил сходить вместе с собой в поселок, к пациентам, понимая, что дома Тайра сойдет с ума. А как только они вернулись обратно и пообедали, попросил их с Рианом сходить в лес, набрать ромашки, клевера и еще целый мешок различных трав, которые требовались для микстур чаще всего.
Тайра прекрасно осознавала, зачем отец это делает, и не собиралась спорить или противиться. В конце концов, ей и самой нужно поговорить с Рианом. Не о любви и ухаживаниях, а кое о чем другом.
Она задала этот вопрос, когда они уже вошли в лес. Счастливый Джек с тявканьем носился чуть впереди, распугивая лаем птиц и насекомых, и Тайре, когда она слышала этот радостный лай, даже захотелось улыбнуться.
– Скажи, Риан… – Она вздохнула, чуть сильнее сжимая пальцы на локте своего спутника. – Когда ты узнал, что твой отец был во главе заговора и… убивал людей… Что ты почувствовал?
Он ответил, не колеблясь:
– Злость.
– Да? – Тайра прислушалась к себе. Нет, злости не было.
– Не на него. Хотя… наверное, на него тоже. Я злился на дядю Арена. Мне кажется, я просто должен был на кого-то злиться, а отец… Я очень не хотел верить во все это.