Немец что-то бормотал себе под нос про 30 составов с горючим, которые нужны немецкой армии в день для наступлений. А дают только 27…
– Name?! – пробудил я его из забытья. Оберфельдинтендант открыл глаза и тут же вернулся к обсуждению с самим собой количества поездов.
На мои вопросы фашист не реагировал, продолжал бредить. Кого тут расспрашивать? Я подошел к окну, задумался. Надо решать быстро. Судьба подкинула мне шанс. Но я вступаю на такой «тонкий лед»… Что и сказать страшно. Рискнуть или нет?
Выглянув наружу – в коридоре было пусто – я плотно закрыл дверь, схватил лежавшую на тумбочке клеенку, бросил ее на лицо немца, потом вытащил у него из-под головы подушку и прижал ее к клеенке, навалился всем телом. Фашист захрипел, задергался. Я легко его удерживал, прижимая все сильней к постели. Спустя пару минут фон Борк дернулся последний раз и замер. Я подождал еще какое-то время, затем аккуратно снял подушку, приложил руку к артерии на шее. Мертв. Поднял с пола упавшую клеенку и аккуратно положил ее на место.
Засунул подушку под голову, быстро вышел из палаты. На медицинском посту сидела белокурая медсестра, что-то быстро писала.
– Доктора позовите, – сказал ей я. – Что-то немцу совсем тяжко, умирает вроде.
Она вскочила, побежала куда-то, крича на ходу: «Доктор! Доктор!».
Через несколько секунд из кабинета выбежал Пестель, за ним еще кто-то, вскоре к палате фон Брока мчалась целая толпа.
Впрочем, вся суета тут же и кончилась: доктор признал немца самым мертвым из присутствующих и все разошлись. Тут и вернулся старлей, наверное, закончив свои неотложные дела.
– Умер? – спросил он, замерев в дверном проеме. Выглядел он не очень расстроенным.
– Да, но перед смертью успел кое-что рассказать, – ответил я. – Сейчас запишу, пока не забыл ничего.
Я схватил лист бумаги и начал быстро записывать. Особист подошел поближе и попытался рассмотреть, что же я там услышал.
– Извините, но это сведения уровня комфронта, – вежливо сказал я, прикрывая написанное рукой. Старлей тут же отошел в сторону. Сам понимает, что не все тайны приятно знать.
– Ну вот, всё, – я отложил в сторону бумагу и положил карандаш на стол. – Давайте его документы, я сдам в управлении.
Машина стояла у крыльца. Хорошо, что времени прошло немного и не пришлось ждать, пока прогреется двигатель. Так что добрались обратно быстро.
Я сразу же рванул в приемную. Не отвечая на вопросы Масюка, я бросился к пишущей машинке, отстукал быстро рапорт.
– Да что случилось то?! – адъютант подошел ближе, заглянул через плечо.
– Беда, Аркаша, большая беда, – я выдернул листок из-под каретки, пошел к кабинету Кирпоноса.