Я под благодарные поцелуи подарил Вере платок, отдал на ревизию вещмешок. Ну, и тулупчик пришелся почти впору! Чуть широковат в плечах, но это не страшно.
– Ой, яблоки!
Мне кажется, жена антоновкам обрадовалась даже больше, чем бисквиту и платку.
Пока Вера накрывала на стол, я вышел в коридор, проинспектировал места, так сказать, общего пользования. Чистенько, но бедно.
Иду по коридору, слышу из-за одной двери: «Объясните мне!». И потом снова то же самое. И еще не раз. Да голос противный, въедливый.
Вернувшись в комнату, спрашиваю:
– Кто это там у вас всё требует, чтобы кто-то что-то объяснил?
– А, так это новенькая наша, Елена Николаевна, – засмеялась Вера. – Недавно в начальницы мелкие вырвалась, так теперь вырабатывает командный голос. Сядет на стул, скорчит рожу, будто только что кусок дерьма съела, и заводит своё «Объясните мне!». Так, не отвлекайся, я уже на стол накрыла!
Я быстро оценил сервировку и тут же впился губами в шею жены. Наслаждаясь таким знакомым запахом, нащупав на талии поясок, развязал его и, расстегнув пуговицы платья, покрыл поцелуями плечи и грудь.
Вера охнула, тоже принялась меня целовать. До ужина дошли только спустя час.
* * *
Уезжал со слезами. Утром Вера вскочила ни свет ни заря, начала готовить завтрак. А в глазах уже мокрота. Раньше такого за ней не замечал.
Успокоил как мог, оставил деньги, что выручил за продажу золота – мне все равно в Киеве они не нужны, я же на полном довольствии состою в штабе.
На выходе обнялись, жена долго не отпускала.
– Прости, не знаю, почему расклеилась. Плохие предчувствия.
Вера шмыгнула носом, достала платок.
– ВСЕ! БУДЕТ! ХОРОШО! – я прямо излучал оптимизм. Вернее, пытался.
Чтобы отвлечься от тягостной сцены расставания, купил, как рекомендовали старшие товарищи, «Правду». А там на развороте: «Подвиг лейтенанта Соловьева». Большая статья про бой на Хрестиновке и уничтожение зондеркоманды. Журналисты почему-то объединили два этих эпизода, а выход из окружения – вообще выкинули. Не было его.
Ну и большая порция хвалебных слов, «так победим» и все такое прочее. Фотографий нет – я остался инкогнито.
Когда подлетали к Киеву и закончилась болтанка (пилот стерегся немецких истребителей и шел в облаках по приборам) – показал статью Кирпоносу. Тот изучил статью, но только неопределенно хмыкнул. Никаких комментариев не последовало.
Зато уже в Киеве, Масюк чуть руку не оторвал – так тряс.
– Ну ты и герой! Могли бы орден Ленина дать за такое, жмоты.
Раскрытая «Правда» лежала на столе адъютанта.
– Как у вас тут? – поинтересовался я, меняя тему. – Новости с УРов есть?