Таким образом, первые месяцы на ферме стали для Лео месяцами внутреннего сопротивления необходимости адаптироваться к ситуации, смириться с изоляцией от мира и безмолвием, это было время бесконечных внутренних монологов, депрессии, кошмаров, слез и битья головой о стену вагончика. Как-то утром он проснулся, ощупал образовавшийся на лбу маленький шрам и понял, что пора смириться.
Он уже не вернется назад. Магия одержала верх, и против нее он бессилен, остается только ждать, пока не случится нечто, способное снять с него заклятие. В тот же день Американец подошел к Кариму и предложил помочь с лошадьми.
* * *
На следующий день после ночного визита носатого и глухонемого Лео заглянул в конюшню, увидел, что лошади спят, и решил вернуться попозже, чтобы доложить им овса.
Он торопливо пересек свалку и наткнулся на застрявшую в еловых ветках банку из-под кока-колы, которой – он в этом не сомневался – вчера там не было.
Американец подошел к изгороди, вытащил жестянку, рассмотрел ее со всех сторон и смял в кулаке. Потом вернулся к себе в вагончик, взглянул на часы, заткнул за пояс фонарик и вышел. День был солнечный и теплый. Лео вытащил лопату из груды инвентаря возле вагончика, перелез через ограду, отделяющую ферму от соседнего участка, и уверенно зашагал в сторону реки. Земля здесь выглядела невозделанной, на ней почти ничего не росло. Но это была иллюзия. Их сосед владел самым настоящим сельскохозяйственным предприятием, со знанием дела культивировал почву, в отличие от их фермы на его территории не было ни строительного мусора, ни сорняков. Та же история и со скотиной: его животные были выносливыми и спокойно доживали до старости, а им своих, истощенных и хворых, рано или поздно приходилось забивать.
Около грота дул сильный ветер. Он миновал яму, образовавшуюся из-за падения сосны, и оказался в роще, где сквозь кроны деревьев еле-еле виднелось небо. Землю покрывал чахлый кустарник, меж выступающими корнями рос мох, на котором легко было поскользнуться. От шагов Лео по опавшей листве поднималось гулкое эхо.
Он остановился и прислушался к журчанию реки. Затем опустился на колени, заглянул в лаз, выбитый в скале, разгреб засыпавшие вход листья, бросил внутрь лопату и последовал за ней. Прополз вперед, помогая себе локтями, и пробрался через узкую арку свода.
Сердце стучало в висках. Чем глубже он забирался в грот, тем слабее становился дневной свет за его плечами. Он сжал черенок лопаты, прополз еще несколько метров и, когда на него повеяло холодом, почувствовал, что лаз расширился. Весь выпачканный в грязи, он поднялся на ноги. В этой части пещеры можно было выпрямиться в полный рост. Лео вытер рукой пот со лба и достал фонарик.