— Я вас знаю, вы уралец. Мы виделись прошедшей зимой. Я жена Евгения.
— А где он сам?
— Его на днях… арестовали, — вздохнула она. — Надеюсь, долго не продержат, за ним нет ничего. Но вот остальные, кажется, сели прочно…
— Что, все?!
— Почти… А те, кто на свободе, вынуждены прятаться. Уж очень полиция неистовствует, прямо на пятки наступает… — Она положила на прилавок несколько книжек и, сразу переменив тон на «приказчицкий», громко продолжала: — Вот, посмотрите, будьте любезны. Думаю, они вам понравятся. — Мимо нас проходил толстый господин в котелке и черном пальто. Девушка промолчала, глядя, как я, изображая крайнюю степень заинтересованности, перелистываю книжонки. — Остался из всего Южного бюро «действующим» только наш художник, — вполголоса продолжала она. — Я свяжу вас с ним. Он работает в иконописной мастерской. Там и живет. — Продавщица выписала мне чек на одну из книжек.
Я заплатил, получил покупку.
Очаровательно улыбаясь, женщина шепотом назвала мне адрес и пароль.
Я еще прошелся по магазину, для отвода глаз купил у другого продавца нравоучительную брошюрку «Пятачок погубил» и ушел.
Расспрашивать мне не хотелось, и лишь к обеду я, наконец, стоял перед вывеской: «Иконописная мастерская Афанасия Симеонова».
Вошел. Мастерская как мастерская — мольберты, краски, кисти, готовые иконы без рам и в рамах, иконы в киотах, украшения, альбомы образцов. Навстречу мне поднялся молодой человек с кистью и палитрой в руках. Длинная темно-русая шевелюра, бархатная блуза, на шее небрежно повязан не то шарф, не то галстук — наружность типичного «свободного художника» тех времен.
— Мне бы надо Трофима…
Юноша окинул меня веселым взглядом:
— Трофим уже здоров. — Ответ на пароль был верен. — Идемте к нему. — Он повернулся и широкими шагами направился к двери в конце мастерской.
В глубине дома оказался небольшой кабинет, в котором были еще два выхода, что, с конспиративной точки зрения, очень удобно.
— Присаживайтесь. Здесь мы можем говорить спокойно, — произнес «свободный художник», закурил и выжидательно замолчал.
— Я с Урала. У нас была хорошая связь с Южным бюро, но…
— Что касается Южного военно-технического бюро, то из его состава продолжает функционировать лишь ваш покорный слуга, — развел руками хозяин. — Да и то не знаю, надолго ли. Помогает мне, как вы убедились сами, супруга «Лохмача». И хорошо помогает. Без нее вы ко мне не добрались бы. Что привело вас в наши края?
Я объяснил.
— Н-да… — протянул художник. — Видите ли, официально, как член бюро, я ничего о вашем оружии не знаю, сведений мы не получали. Но по слухам мне кое-что известно. Пистолеты и патроны из Бельгии были доставлены во Львов, это определенно. Но дальше уже начинается туман: у кого они находятся, какова их дальнейшая судьба, — понятия не имею! Связи порваны, контакт с контрабандистами не восстановлен. Товарищ «Черт», ведавший всеми этими делами, тоже арестован. Остался только человек, на котором лежит непосредственная переброска оружия через границу. Его тоже нарекли «Чертом» — чтобы сбить с толку полицию. Новый «нечистый» не совсем наш — колеблющийся, из анархистов. И сейчас он, видимо, с ними связан. Но выбора у нас покуда нет.