— Смотри, Ваня, если тебе не повезет и ты когда-нибудь попадешь в лапы к полицейским, — держись крепко, — говорили мне. — Хоть станут тебя бить, мучить — держись, не выдавай товарищей. Никогда не забывай, что нет таких испытаний, которые нельзя было бы вынести за нашу великую идею.
Так прошли лето, осень. Наступила зима. На одном из собраний нашего кружка я увидел молодого инженера Малоземова, недавно прибывшего на Симский завод. После собрания Модестов попросил Малоземова и меня задержаться.
— В кирпичном цехе много молодых рабочих, — сказал доктор, — а своих людей у нас там нет. Надо устроить так, чтобы Ванюшу надзиратель на раскомандировке назначил в кирпичный цех. Пусть он там поработает, заведет связи.
Вскоре я работал уже в кирпичном цехе. В нем выделывали огнеупорный кирпич для доменных и мартеновских цехов трех заводов, принадлежавших нашему хозяину. Среди рабочих было очень много женщин — для них этот адский труд был особенно невыносим. Огнеупорная глина мокла в огромных ларях. Две женщины должны были накидать на пол пудов шестьдесят этой сырой глины, разровнять ее нетолстым слоем, добавить, сколько полагается, мелкодробленого кремня, а потом целый день босыми ногами месить ледяное тесто, пока оно не превратится в однородную массу. Затем женщины просеивали ситами мелкий бус, в этой пыли катали комку до размера кирпича и складывали ее возле формовщика. Наконец в обязанность женщин входило натаскать в ларь мерзлой глины и залить ее водой. И за весь этот нечеловеческий труд работница получала в день двадцать копеек.
Мастер — отвратительный мерзавец, вымогатель и насильник — требовал от рабочих взятки, заставлял женщин работать на него дома и в поле. Многих работниц он принуждал к сожительству.
Однажды мастер потребовал у меня часть получки. Я наотрез отказал. Тогда он велел прийти к нему домой пилить дрова. Я не пошел. И вот в декабре, когда я уже приноровился и делал качественный фасонный кирпич, мастер забраковал у меня три тысячи штук и даже развалил некоторые мои штабеля. Я показал мой кирпич старым опытным рабочим, мастерам из соседних кирпичных цехов, сам поглядел кирпич у соседей и убедился, что моя продукция ничуть не хуже, чем у других. Несколько дней я не мог думать ни о чем, как только о мести подлецу мастеру. Наконец подкараулил его в темном коридоре меж кирпичных штабелей и сверху бахнул по голове половинкой кирпича. Он только охнул и мешком свалился наземь.
Больше месяца мастер провалялся в больнице. Администрация пыталась найти виновника, допрашивала рабочих, но ничего не добилась, хотя кое-кто догадывался, чья это работа. Все говорили, что кирпич, мол, упал на мастера сам. Тем и кончилось.