— Вирджини, помолчи, будь так любезна.
Когда Рене Арно говорил таким тоном, вряд ли у кого-то могло хватить духу ему не подчиниться.
Женщина скривилась, но не стала продолжать. А я взяла себе на заметку, что избавиться от внимания Кройца мне не светит. Потому что это личное. Видимо, моя мама что-то ему сделала. Хотя нет, вряд ли. Сделать что-то этому парню она бы просто не смогла… Он разве что на год старше меня, а то и вовсе ровесник. Значит, пострадал кто-то из его близких.
Хотелось бы знать, остался ли в этом городе хоть кто-то, кому бы Анаис Дюпон ничего не сделала? Ну, разве что кроме дяди Рене…
— Я не знаю причин мальчишки, — спокойно и размеренно продолжал мужчина. — Но настроен Кройц очень серьезно. Даже готов был схлестнуться со мной. Вот только силенок у него пока не хватает на такие фокусы.
«Пока» во фразе дяди мне не понравилось.
— Быть может, тогда лучше все-таки увезти куда-то девочку? — с затаенной надеждой спросила тетя Лотта.
Кажется, убрать меня из «Белой розы» уже стало ее навязчивой идеей, которую она пыталась осуществить при каждой подвернувшейся возможности.
Сестра мамы на этот раз рассмеялась. А вот бабушка слишком эмоционально всплеснула руками и возмущенно воскликнула:
— Милая, что ты говоришь?! Если пес взял след, то прятаться от него можно хоть на Аляске! Он все равно найдет! Нет, мы не должны спускать с Тессы глаз! И самое безопасное место для нее — «Роза». «Роза» не пустит чужака!
Но ведь Джоя она пустила. Не просто чужака — убийцу с оружием в руках.
— «Роза» пустит того, кого приведут хозяева, — с мрачной усмешкой обронила Вирджини, будто подслушав мои мысли. — Так что и в этом доме драгоценной малютке Тессе может грозить опасность.
Это звучало как угроза. Угроза в мой адрес.
За столом повисло зловещее молчание. Мои родственники только переглядывались, как будто ожидали, кто не выдержит первым и заговорит.
Нервы сдали у бабушки Натали. Она тихо и как-то обреченно произнесла:
— Что ж, если это произойдет, мы будем знать, с кого спрашивать.
Тетя Вирджини побледнела. Даже, кажется, волосы внезапно потускнели.
— Не поздно ли ты решила спрашивать, мама? — твердо спросила она. — Почему ты не спрашивала, когда в твою старшую дочь выпустили шесть пуль? Тогда ты никого не послушала. И ни с кого не спросила.
У бабушки так сильно затряслись руки, что ей пришлось отложить столовые приборы.
— За этот грех с меня будет спрашивать Жаннет, а не ты, — севшим голосом выдавила она.
Мне становилось все больше не по себе. Я хотела узнать историю до конца, но и страшно было тоже. Очень страшно. Кусок в горло уже просто не лез.