Обидно до ужаса. Я ведь в детстве и сама считала, что если кем и буду, то магом и только магом. Увы, в жизни случаются большие разочарования.
— Хватит уже пихать во все щели свой махровый мужской шовинизм, — проворчала я. — «Хорошенькая, фигуристая». Только об одном думаешь и только одним.
Сколько раз из-за внешности я становилась жертвой стереотипов. Как будто красивая девушка обязана быть законченной дурой… Ну да, хороша я, чего скрывать? И фигура отличная, и волосы каштановые хороши, и глаза большие, вроде бы даже с поволокой, по крайней мере, так частенько говорили. Но я никогда не пыталась использовать «дары природы» в качестве средства выживания! Обеспечивала себя сама, да и карьеру строила без использования горизонтальных поверхностей. Хотя какая это, в самом деле, карьера…
Ланс беззлобно хохотнул.
— А вот не надо пихать во все щели свой женский шовинизм. Я многосторонне развитая личность, между прочим.
О, мне очень хотелось в деталях рассказать, в какие именно стороны по моему скромному мнению был развит коллега по нелегкому детективному делу, но я элементарно боялась, что он слиняет из Корбина, едва только дам ему на то повод.
А я останусь одна.
С кучей бумаг.
Да ну к черту.
Работа с документами, как назло, шла ни шатко, ни валко. Складывалось впечатление, что нужные нам бумаги просто специально засунули в самый низ безразмерной кучи, чтобы мы за просто так привели в порядок весь этот кошмар.
Когда спускались к ужину, оба были злые, голодные и в пыли по самую макушку. Ланс исчихался до полусмерти, респиратор если и помогал, то не настолько хорошо, как бы того хотелось. В результате раздраженный до невозможности куратор достал до печенок уже меня саму, так что по дороге к столовой мы увлеченно собачились, не особенно обращая внимание на укоризненные взгляды как всегда безупречной миссис Кавендиш. Домоправительнице точно хотелось нас отчитать, но хорошее воспитание заставляло сдерживаться. Единственное, в чем эта чопорная леди позволила себе вольность: она на этот раз не сказала свое коронное «мисс Лэйк, мистер Уолш, приятного аппетита».
Грейстока не было снова, похоже, и хороший целитель — а других к графам, подозреваю, не пускают — не смог поднять на ноги эту сдыхоть.
Отсутствие хозяина дома на этот раз действовало на меня крайне угнетающе: говорить с Лансом не хотелось из-за ссоры, а кого-то для заполнения неуютной тишины не было. Оказалось, есть в гробовой тишине, злобно пялясь друг на друга — удовольствие ниже среднего.
В довершение ко всему вино было с каким-то странным привкусом, едва уловимым, но на удивление гадостным, так что даже слегка надраться для успокоения нервов на сон грядущий не вышло.