— Затем какое-то время был бургомистром, после чего подал королю прошение о присвоении ему титула… — продолжала я. — Прошение было удовлетворено. И с тех пор семейство Фарли чурается нашего. Они считают, будто бы теперь они по положению выше моей семьи.
Тут у меня против воли вырвался смешок.
— А вы гордитесь своим происхождением? — поинтересовалась мисс Оуэн.
Я, чуть приосанившись, ответила:
— Разумеется. Уоррингтоны — старый род, который всегда служил королю на поле брани. Я знаю всех своих предков на протяжении последних четырех веков. И пусть бедность стала для нас семейной болезнью, это не преуменьшает фамильной чести.
— То есть вы считаете их выскочками, а они вас нищими? — уточнила Эбигэйл, заставив меня растерянно застыть. Она говорила точь-в-точь как ее вельможный дядя.
Все же кровь и правда, — не вода. И сейчас все четче я видела, что в дяде и племяннице есть общие черты. И их немало…
— По сути… да, — неуверенно согласилась с подругой я. — Хотя я бы выразилась и иначе.
— И вы их презираете… Быть может, зря? — осторожно спросила меня мисс Оуэн. — Все же мистер Фарли приложил множество усилий, чтобы стать сэром Фарли. Разве это не заставляет вас его уважать?
— Пожалуй… — пожала плечами я, понимая, что определенная правота в словах Эбигэйл безусловно присутствует. — И я бы даже уважала его за это, не принижай он нашей семьи.
Мисс Оуэн ясно и светло улыбнулась.
— Вам следует их простить, Кэтрин, дорогая. Вы же выше этих мелочных уколов, я знаю.
Выше я не была. Но разочаровывать подругу не хотелось, поэтому я промолчала.
— Если не Фарли… То капитан Фрай? — разумеется, догадалась мисс Оуэн, лукаво поглядывая на меня из-под полога длинных ресниц. — Вы были влюблены в него?
Теперь уже для меня наступила очередь едва не упасть с сидения.
— Разумеется, нет! — искренне возмутилась я. — Как вам могло только в голову прийти что-то подобное!
Эбигэйл удрученно вздохнула. Она явно надеялась на очередную романтическую историю, как в одной из ее любимых книг. Увы, но тут я могла лишь разочаровать ее. Мои увлечения были немногочисленны настолько, что хватило бы пальцев одной руки, чтобы их пересчитать. И лишь одна симпатия переросла в склонность.
— Тогда что же не так? Вы совершили что-то дурное? — обеспокоенно спросила девушка, глядя на меня с тревогой.
Я пожала плечами. Совершила ли я что-то дурное? Не уверена… Но это точно не было и добрым делом, тут у меня сомнений не имелось. И, самое печально, я не добилась ничего для своей семьи.
— Не совсем, — покачала головою я. — Но… я не могу гордиться собою.