– Яго Тригерид шел с севера… Он шел из Зальцбурга в направлении на Гёрц, но князь сдал ему город без боя, пропустив почти до самого Триеста. Пошли дожди…
– Постойте, – остановила барона принцесса Джевана. – Тригерид – это ведь тот герцог, которого называют Темным?
– Нет, моя светлая госпожа, – покачал головой барон Калм. – Его называли Правой Рукой Тьмы…
– Что?! – она все поняла, еще даже не дослушав до конца рассказ. Прошедшее время, использованное стариком-перебежчиком открыло ей главное: Тригерид убит, и Гвендал, надо полагать, тоже.
"Но как?"
– Продолжайте, барон, – сказала она тихо, чувствуя, как уходят из тела силы, словно соки из подрубленного дерева. – Прошу вас…
Но весь долгий, полный подробностей и объяснений, рассказ барона сводился, в сущности, к констатации того простого факта, что Людо Каген разбил двух лучших воевод Хальдеберда, убив или рассеяв по обширным пространствам чуть ли не двадцать тысяч человек, и, таким образом, разом превратился в ультимативного повелителя Юга. Теперь у него была и сила, и репутация, а у императора – неразрешимое противоречие "Север-Юг".
"Но как?" – однако ей не дано было "заглянуть за горизонт".
Людо Каген был слишком далеко, отделенный от нее пространством, искаженным сложным рельефом местности, и временем, потребным для преодоления этого пространства пешком или верхами, потому что крылья людям не положены по чину.
Его тревожила необъяснимость происходящего, и, по-видимому, не его одного. Голос в последнее время "испытывал не свойственные ему чувства", что было, по крайней мере, странно.
На самом деле Людо до сих пор так и не разобрался в природе своего необычного "собеседника". Временами ему казалось, что Голос старше и мудрее его самого, из чего практически однозначно следовало, что это не Альтер Эго Людвига Кагена. Ведь не может же второе "Я" оказаться умнее первого! Или может? Однако такое предположение сразу же напрочь разрушало целостную картину подлунного мира, к чему князь Задары готов пока не был. Но если не это, тогда что? В запасе оставались лишь тонкие сущности: ангелы и демоны, которые как раз не только могли, но и должны были быть – по определению – умнее и опытнее молодого князя. Однако с чего бы им, светлым или темным духам, так смущаться? Притом, что слово "смущаться" было еще не самым сильным. Все чаще, Голос явным образом не чувствовал себя в сложившихся обстоятельствах достаточно уверенно, чтобы что-то посоветовать, как делал это раньше, или хотя бы "оставаться в ладу" с поступками подопечного. Или Людо никогда и не был ничьим подопечным?