Когда рассказывают о таких городках, как Ардатов, то обычно начинают с фразы: «Его прошлое уходит своими корнями…» Еще как уходит. Глубоко-глубоко. Ардатов, если на него смотреть как на растение, напоминает одуванчик – с виду маленький и беззащитный, а как начнешь выкапывать, то и окажется, что корень у него о-го-го! Вообще это сходство маленьких российских провинциальных городков с сорняками, которые все время норовят выполоть, полить какими-нибудь ядохимикатами, срезать листья, а они при этом все равно живут и не умирают…
Ордатова деревня
Коротко говоря, начало истории Ардатова не разглядеть в самый сильный телескоп – так далеко отстоит оно от нашего времени. Кто только не жил в этих дремучих лесах между Муромом и Арзамасом. Сначала были кочевники без всякого названия. Потом пришли кочевники под названием поволжские финны. Эти последние мало-помалу превратились в угро-финнов, которые, в свою очередь, стали разделяться на племена муромы, мещеры, марийцев, чуди, меря и мордвы. Мордва, неисчерпаемая как атом, стала делиться на племена эрзи, мокши, буртасов и терюхан. Этим уже некуда было делиться, кроме как на отдельных людей, и они стали размножаться, попутно занимаясь при этом охотой и собирательством. Охотились на медведей, которых в те времена здесь было больше, чем людей, били куницу, белку и бобра. Русских здесь не было до IX века. Потом они стали понемногу приходить. Вернее сказать, прибегать, поскольку были они беглыми крестьянами. Жили мирно. Русские научили мордву сеять хлеб, выращивать скот и разводить пчел в дуплах деревьев. Разведение пчел в дуплах называлось бортничеством (от слова «борть», которое, собственно, и означает дупло), и было это занятие так распространено среди русских, что в писцовых книгах XVII и XVIII веков их отождествляли с бортниками. Когда во второй половине семнадцатого века стали жечь леса, чтобы из золы добывать поташ, первыми пострадали пчелы, и цена меда… он просто пропал. Впрочем, до проблем с медом, как и до основания Ардатова, было еще далеко.
Понемногу русских становилось все больше, и пробирались они на восток все дальше. Завелись в здешних местах русские помещики, которым русский царь жаловал земли за службу. Правда, заниматься земледелием в этих местах было непросто, да и некогда – татары пошаливали. Так пошаливали, что большая часть времени уходила на то, чтобы от них обороняться. Те, кто получал порубежные земли и крестьян, назывались жильцами. Жильцы устраивали наблюдательные пункты, засеки, беспрестанно ходили дозорами и спали стоя в кольчугах или сидя в стременах. О чем бы их ни спрашивали – всегда отвечали «Стой, кто идет» или, если переспросить, «Стой, стрелять буду».