Собрал ее одежду, брошенную прямо на пол, с грустью посмотрел на девчонку, лежащую у меня в постели, и…пошел убивать.
***
Тук! Тук! Тук!
Молчание. Поднимаю руку, снова стучу.
Тук! Тук! Тук!
Голос — сонный, хрипловатый:
— Ну, кто еще? Грендель, я устала! Хватит на сегодня!
— Это не Грендель — отвечаю я, и дверь через пару секунд открывается. В щель выглядывает Беата.
— Син?! Чего тебе?
— Тебя! — отвечаю, и резко толкаю дверь. Девушка за дверь вскрикивает, падает — ей крепко досталось по лбу. На то и был расчет — мне не надо, чтобы она закричала. Вхожу, запираю дверь под взглядом очумело таращившейся на меня девушки. Потом поднимаю ее, зажимаю рот, и медленно, с расстановкой, говорю:
— Я не буду тебя мучить так, как ты мучила ваших жертв. Я тебя просто убью!
Беата мычит, извивается в моих руках, но я ее удерживаю, хотя девка оказалось очень сильной. Ну что же…с детства их тренируют. Как Сонька рассказывала — подъем я пять утра, и до трех часов дня — единоборства, письмо, чтение, естественные науки, ну и все, что относится к обучению любого аристократа. Что ни говори, но учебы у них тут поставлена по высшему разряду. То-то в Академии только специфическое обучение, по профессии — все, что относится к военному делу и медицине. Основные знания они получают дома.
Достаю из ножен на поясе нож, и медленно ввожу его в сердце девушки. Она выгибается, дергается, потом обмякает. Вот теперь остается только ждать. Впрочем — совсем недолго ждать.
Через минуту у тела девушки стоит ее призрак — копия той, что сейчас лежит передо мной. Короткая ночнушка на голое тело, рана на груди под ребрами. Готово! Дело сделано. Нить от призрака идет тонкая, и все больше утончается. Сколько у меня в запасе времени — не знаю, потому следует поспешить. Кстати — вот за это самое так называемых «некромантов» нещадно истребляли. И сейчас истребляют — если найдут, конечно. Мы, некроманты, типы скользкие! Попробуй, прихвати нас!
Цепляю нить призрака, соединяю с собой, даю посыл на верность. Все, теперь эта тварь моя. Сосуд, в котором жила душа, пора «склеить», так что не теряя времени, занимаюсь реанимацией. Порезанное сердце срастается, кожа и мышцы грудины — тоже. Запустить сердце — плевое дело. Маленький импульс, и вот, насос начал качать. Кровь почти и не вылилась — клинок узкий, практически стилет. Таким хорошо убивать.
Все, готово! Теперь загоняю душу в отремонтированное тело, и…опа!
— Что это было?
— Это я тебя убил — сухо констатирую я — Теперь ты принадлежишь мне. Ты моя рабыня. Будешь делать все, что я скажу. Но о том, что сейчас случилось, ты не скажешь никому и никогда — до тех пор, пока я это не позволю. А теперь ты сделаешь вот что…