Осмотрелся по сторонам, на стене увидел длинный меч, рядом длинный кинжал, который можно принять за короткий меч. Снял со стены и тот, и другой, прикинул на руке, снова задумался. Десяток охранников, скорее всего — не из последних в единоборствах, а ведь Хенель «надел» тело совсем недавно, оно еще не до конца срослось с душой. Пройдет немало времени, прежде чем мышцы начнут работать как следует, скорость реагирования придет в норму. Пока что организм работает вполовину от возможного. То есть — можно просто напросто бесполезно лечь, изрубленный охранниками, а в самом худшем случае — попасть в пыточную «папаши». И все, все напрасно! Годы ожидания призраком, усилия Сина, да и девушка умрет в мучениях.
Нет, так нельзя. Что бы сейчас сделал Син? Как бы он поступил?
Ехать надо. Закрыть дверь в пыточную на ключ, и рискнуть. Память Гренделя показывает, что Элрон старался не афишировать свои увлечения. Личные помощники знали о его пристрастиях, но они погибли во время взрыва дома в городе, а эти…скорее всего просто наемная охрана. Так что скорее всего ключа от пыточной у них нет. Хенель надеялся на это.
Взял клочья срезанной с Элрона одежды, соорудил кляп, сунул в рот ругающемуся самой черной бранью полковнику, затянул полоску ткани вокруг головы. Все, теперь и крики не донесутся наверх, хоть дверь и покрыта звукоизолирующим материалом, но…Создатель помогает тем, кто сам себе помогает. Все, можно ехать.
***
Я не колебался ни секунды. Бросил недоеденный обед, и рванулся следом за Хенелем-Гренделем, не обращая внимания на удивленные взгляды видевших все это курсантов. Они знали о наших отношениях с Гренделем, и вот теперь — когнитивный диссонанс. На который мне в общем-то наплевать.
Хенель прискакал на лошади, вторую привел в поводу. Я не великий ездок на лошадях, и даже — чего греха таить, просто мешок с картошкой в седле, потому дорога была для меня настоящим мучением. Тот, кто никогда не ездил в седле, не поймет. Это только в кино выглядит красиво, а на деле — ноги враскорячку, боль в промежности, дрожащие мышцы ног, которые сводит судорога, и стертые до мяса бедра. И постоянное желание спрыгнуть с колышащейся твари и побежать вперед нее бегом, лишь бы больше никогда не забираться на эту скотину.
Но добрались. В поместье ничего не изменилось, нас встретили вполне доброжелательно и никто не собирался тыкать в нас холодным железом. Как, впрочем, и горячим.
Спустились в подвал, закрыв за собой дверь, и с облегчением убедились — на месте подлец, никуда не делся!
Я сразу же бросился к девушке — рослой, стройной, белокожей ворке. И посмотрев магическим зрением, похолодел…у нее внутри просто месиво. Ни одного целого органа. Как жива — непонятно. И жить ей не часы — минуты!