Сам не заметил, как уснул, и проснулся уже от стука в дверь. Кто там, интересно? Сонька? Что-то ее не видать… С подружками обсуждает ночь любви? Дурацкая привычка девок обсуждать такие вещи! Вот мужики такое никогда не будут перемывать, пуская слюни! Ну…наверное не будут.
Нет, это был Хенель, он же Грендель. Спокойный, как танк. В лице не грамма волнения. Даже завидую этим ребятам. Например Эллера сегодня без каких-либо сомнений резала на кусочки своего мучителя. А потом, как ни в чем не бывало, сидела и рассуждала о долге, и о правде. А этот расчленял того, кто номинально является его отцом и спускал в канализацию, раздевшись донага, чтобы не испачкать одежду. Интересно, может у призраков меняется восприятие мира? Они становятся другими людьми? Менее эмоциональными, холодными?
Ну а тогда почему Эллера такая стрессоустойчивая? Другая бы выла, вспоминая, что с ней творили, билась в истерике, рыдала. Эта — как ни в чем ни бывало — даже хихикала, как я помню. Например над тем, как внимательно я ее всю оглядел. А когда спросил, почему она так спокойна, сказала, что запрещает себе думать о том, что прошло. Оно все как во сне, как в мерзком кошмаре! Не было ничего, вот и все. Привиделось.
Ну что же…понять можно! Мозг так защищается от пережитого. Что, лучше было бы, если бы она повесилась, вспоминая, как ей вывернули все внутренности?
Эх, ну как можно быть такими зверями? Впрочем, как я слышал — ворки тоже не отличаются сентиментальностью по отношению к имперцам. В том числе и женщинам. Все хороши, сволочи!
Я кивнул «Гренделю», указал на диван и закрыл дверь. Подошел, уселся на стул напротив.
— Рассказывай — кивнул я — Как прошло? Что думаешь делать дальше?
— А что тут думать…подам прошение на Императора о признании отца исчезнувшим безвозвратно. Доказать никто ничего не сумеет — я его покрошил так, что никто не узнает останки. Впрочем, его уже крысы доеджают в канализации. Завещание у меня есть — он все завещал сыну. Так что я теперь богатый человек. Когда вступлю в наследство — ты можешь рассчитывать на любую сумму. Захочешь — я тебе все отдам. Мне ничего не надо. Главное — я отомстил, и у меня есть жизнь. Теперь…все будет хорошо.
Хенель вздохнул, и стал смотреть на сцепленные пальцы рук, лежащих на коленях. А я, внимательно — в его лицо, мрачное и спокойное, как у статуи.
— Что тебя беспокоит? — спросил я, практически зная ответ на вопрос — Почему хмурый?
— Сам не знаю — признался Хенель — Вот я добился цели, ради которой задержался в этом мире. Я все сделал, что хотел, и даже обрел жизнь. И что дальше? Может ты, мой господин, скажешь мне — зачем дальше жить?