Впрочем — если бы надела брючный костюм результат получился бы еще хуже. Это платью все равно — насколько ниже, чем нужно, висит его подол. А еще — Анна была крупнее и в груди, так что в этом самом месте ткань свободно бултыхалась на ветру.
Анна кормила рыб и называла их по именам — она помнила имя каждого здоровенного карпа, и с радостью гладила их по огромным бошкам. Мне тут же вспомнилась рыбина в пруду сониного семейства, и я с некоторым содроганием вспомнил, ощутил касание скользкой холодной твари к своей заднице. Брр! Ну что за привычка держать у себя ТАКИХ домашних животных? Нет бы кошечек, собачек, или птичек всяких! Шумнее чем рыбы, но зато и забавнее! Все-таки поближе к человеку! А эти твари еще и на сушу не выбрались, между ними и людьми сотни миллионов лет! А то и миллиарды. Как можно с ними дружить?
Меня заметили, мужчина повернулся ко мне, внимательно посмотрел в глаза, медленно, величаво, как слон падишаха подошел, встал на расстоянии шага. Мы смотрели друг на друга секунды три — молча, изучая, как два бойца перед смертельной схваткой. Потом напряжение как-то сразу спало, будто лопнула натянутая струна, и мужчина тихо пророкотал, как гром вдалеке прогремел:
— Спасибо за помощь, и…приношу свои извинения. Чем могу искупить?
Я слегка ошарашено похлопал глазами, не нашедшись, что сказать, и помолчав секунды три, выдал:
— Да ничем! Ничего вы такого не сделали. Сам бы прибил аферистов, которые пытаются приблизиться к телу. Можно вопрос, раз уж мы вроде как…хмм…узнали друг друга поближе.
Усмехается, кивает.
— Скажите…почему при слове «папулина» вы так вздрогнули?
— Заметили? — улыбается он.
— Ну…так-то у меня глаза есть — тоже улыбаюсь.
— Дочка меня так называла, когда сердилась. И когда шутила. Больше никто. И никто этого не слышал. Никто, кроме матери.
Киваю, смотрю на Анну. Она увлечена своими дурацкими рыбами, и не обращает на нас никакого внимания.
— Анна! — зову я, и девушка оглядывается, смотрит на меня будто пытаясь узнать, и как-то сразу, в секунду становится серьезной — Нам пора. Извините, мы уже уезжаем.
— Это опасно — хмурится мужчина — Я пошлю с вами охранников. Тех, что остались в живых. И карету дам.
— Вот только не карету! — усмехаюсь я — На ней ведь ваш герб. Очень не хочется на обратном пути попасть в засаду.
— А с чего вы решили, что засада была на нас? А не на вас? — хмурится мужчина — Есть такие данные?
— Есть — киваю я, и начинаю сочинять — Один из раненых был еще жив, когда я его допросил. Один из нападавших, само собой. Так вот он мне сказал, что охотились за вами. Хотели убить вас. А еще — забрать печать, которая висит у вас на шее. Висит ведь?