— Но безнаказанно орудовать 12 лет… Что же милиция? Ведь он задерживался ею в 1984 году — и не только по подозрению в хищениях, но и по подозрению в убийствах…
— Скажем, ему действительно просто чертовски везло. Тут поневоле начнешь верить в потусторонние дьявольские силы, которые ему помогали. Да, действительно, в 1984 году он был задержан милицией по подозрению в убийствах, в его портфеле были обнаружены нож и веревка, однако Чикатило все отрицал. У него взяли кровь для экспертизы, желая сравнить группу крови подозреваемого с группой спермы, найденной на телах жертв. Обычно у людей группа крови и группа спермы совпадают, однако у Чикатило — и это редчайший случай, один на много миллионов — эти показатели оказались различными. Поэтому, когда у него взяли кровь на анализ и ее группа не совпала с группой спермы, найденной на местах преступлений, он был отпущен и успешно орудовал еще шесть лет. Во время совершения преступлений Чикатило научился уклоняться от брызг крови, а затем перед тем как выйти из леса, приводил свою одежду в порядок. Ему действительно везло, после своих кровавых оргий он некоторое время блуждал по лесу в полуобморочном состоянии, выходя из маниакального состояния. Несколько раз в этом состоянии он чуть не попал под колеса автомобиля, его несколько раз останавливала милиция, но отпускала. Далее, как следует из его слов, однажды он вел свою будущую жертву в лесополосу и его заметила большая группа водителей, которые стали отпускать в его сторону разные шутки. Чикатило был уверен, что допроси следователи этих людей, они смогли бы вполне подробно описать его внешность. Этот факт говорит о том, что были использованы не все, даже традиционные, возможности розыска. А поймали его, можно сказать, во многом случайно. Постовой милиции заметил выходящего из леса мужчину, он подошел к нему и проверил документы. Мужчина предъявил документы на имя Чикатило А. Р., а когда через неделю в лесополосе был обнаружен труп женщины, тут и вспомнил про него постовой милиционер. Дальше началась оперативная разработка, слежка и, как итог, задержание. Кстати, когда его задержали, он оставался спокоен, вял и довольно безразличен, замкнулся и, как в 1984 году, все отрицал. Молчал он 10 дней, а потом заговорил, рассказывая о своих преступлениях даже несколько охотно, но без большого удовольствия.
— Андрей Владимирович, вы лично общались с этим человеком, какой он?
— Трудно сказать. Производил впечатление спокойного, застенчивого. Несколько тугодум. На заданные вопросы отвечал обстоятельно, приводил множество незначимых деталей, не отвечая по существу. В результате рассказ становился малоинформативным. Когда его переспрашивали, дополнял свой рассказ новыми обстоятельствами, но опять же, не имеющими значения. Его мышление отличалось вязкостью, ригидностью, обстоятельностью, оно замедлено по темпу, с трудностями осмысления вопросов, переключения с одной темы на другую. Отмечался также формализм мышления с тенденцией описывать лишь внешнюю сторону события. В результате беседы с ним очень затягивались. До своего задержания на всех местах работы постоянно склочничал, вечно писал жалобы в ЦК КПСС, генеральному секретарю, в центральные газеты. Добивался справедливости, которая для него «была превыше всего». Только подумайте, в год ареста, в 1984-м, то есть в самый разгар кровавых оргий (убил 15 человек), он написал более 50 жалоб, ездил в Москву, ходил с транспарантом, требуя справедливости. Лично мне этот человек, как и большинству его сослуживцем и знакомых, был неприятен. Он отличался неуживчивым и очень неудобным характером, несколько неприятной манерой говорить и излагать свои мысли. Было в нем что-то такое отталкивающее. Убив 56 человек, он сам ужасно боялся смерти и в то же время восторгался ей, она его манила и завораживала. Он был во всех отношениях некрофилом, то есть разрушителем жизни, и многие люди, подсознательно ощущая это, относились к нему агрессивно, неприязненно, оскорбляли и презирали его. Он очень боялся физического воздействия и агрессии со стороны других людей, и этим объясняется его вежливость и предупредительность как стремление не вызвать на себя агрессию. Я могу привести еще массу подробностей о его личности, но думаю, что они будут интересны лишь специалистам.