Отсекатель умолк и всё вокруг словно бы застыло. Стенин слышал стук собственного сердца и оно, как ему казалось, бухало не только в груди, но и где-то снаружи. Он медленно поднял руку с пистолетом, в голове была только одна мысль: «Это упырь не должен жить, не имеет на это права!»
Всё ещё улыбаясь, Отсекатель что-то прошептал, и Стенин сделал то, что от него с нетерпением ожидали оперативники: нажал на спусковой крючок. Выстрел в маленьком помещении прозвучал оглушительно, пуля попала точно в сердце, маньяк дёрнулся и завалился на бок.
Стенин испытал огромное облегчение, будто всё это время балансировал на краю пропасти и теперь отошёл на безопасное расстояние от бездны. Ему хотелось выстрелить ещё раз и ещё; хотелось видеть, как пули вонзаются в Отсекателя. Но сдержался, убрал пистолет в кобуру.
— Правильно, — произнёс Машков, подтвердив свои слова кивком. — Всё правильно. Даже как-то легче стало.
Юдин освободил руки Отсекателя от наручников, потом поднял с пола молоток и вложил его в ладонь мёртвеца. Прокомментировал:
— Он попёр на вас с молотком, Лев Аркадьевич, и вам пришлось стрелять. Эксперты — наши ребята и особо вникать не станут. Нормально придумал?
— Нормально, — согласился Стенин. — Но детали мы с вами обсудим. Кстати, он что-то прошептал перед тем, как я выстрелил, а я не расслышал.
— Наверное, песню эту пиратскую продолжал петь, — предположил Юдин. — Полный псих, удивляюсь, как его раньше не вычислили.
Продолжал петь песню? Нет, Стенин был уверен, что это не так. Отчего-то ему очень хотелось знать, что же произнёс Отсекатель перед смертью. Слова проклятья? Ругательство? Как-то не очень сочетались подобные слова с той улыбкой, с которой ублюдок их произнёс.
Снаружи раздались резкие звуки, и Стенин не сразу сообразил, что это вороний грай. Когда он вместе с оперативниками вышел из гаража, увидел сотни чёрных птиц. Некоторые сидели на ветвях деревьев, но большинство кружились над гаражным комплексом. Юдин, глядя в небо, осенил себя крестным знамением, Машков закурил. В памяти Стенина чётко отпечатался этот момент: солнце клонится к закату, пространство разрывает воронье карканье, в гараже теплится красный свет, который отражается в стёклах очков мёртвого изувера. Всё это потом будет Стенину сниться и в этих снах Отсекатель шептал слова, которые всегда забывались при пробуждении.
— Я замёрзла, — угрюмо пожаловалась Пелагея. — И я не хочу больше чая.
Стенин ожидал, что она сейчас заявит, что хочет водки, но нет, не заявила.
— Хорошо, — кивнул он, поднимаясь. — Пойдём в комнату.