Разрозненные, часто изолированные группы эмигрантов не имели социальной защиты, которую общественные институты стран, принявших эмиграцию, обычно предоставляли своим собственным гражданам. В некоторых странах в 20-х и даже в 30-х гг. социальное законодательство было еще слабо разработано. Организации взаимопомощи, существовавшие на средства добровольных пожертвований самих эмигрантов, благотворительных организаций или отдельных лиц, несколько облегчали условия существования самых нуждающихся. Храня верность своей традиции милосердия, церковь в изгнании стремилась оказывать содействие бедным и слабым. Однако в отличие от протестантских и католической церквей Русская православная церковь не обладала большим опытом организации широкомасштабной благотворительной работы. В дореволюционной России благотворительность была сконцентрирована в монастырях, где, как и в средние века на Западе, бедные получали пищу и единовременную материальную помощь. (В XIX в. существовало много филантропических организаций староверов, они, однако, за рядом исключений, оказывали помощь только своим единоверцам и облекали ее в традиционные формы. ) Когда же накануне первой мировой войны церковь в России начала проявлять больший интерес к общественному и экономическому положению бедных, ее благотворительная деятельность осуществлялась, как правило, силами отдельных приходов или представителей духовенства. В эмиграции церковь оказалась не подготовленной к благотворительной деятельности в широком, международном масштабе. Руку помощи протягивал отдельный приход или отдельный человек, клирик или мирянин. Мы, однако, уже отмечали, что приходы в Русском Зарубежье были небольшими и бедными. Волей-неволей их благотворительная деятельность носила ограниченный характер и не отвечала существовавшим потребностям. Только в больших городах или в поселениях эмигрантов (например, в самоуправляющихся общинах на территории Югославии) филантропическая и общественная деятельность могла носить более широкий характер, не ограничиваясь рамками одного прихода, и пользоваться поддержкой общественных организаций и частных фирм. Были и примечательные исключения. Так, например, в Аньере, рабочем пригороде Парижа, группа эмигрантов под руководством священника и наиболее активных прихожан сумела не только организовать начальную и воскресную школы, но также осуществляла целый ряд программ помощи нуждающимся семьям, безработным и больным.
Материальная нужда была лишь одной из тягот эмигрантской доли. В отличие от бедных и немощных местных граждан, которые оставались членами общества и с которым их связывали личные, семейные, организационные узы, русские изгнанники были вырваны из своей среды, лишены семейных, дружеских и прочих важных для человека связей. Это было особенно характерно для людей в провинции, работавших на фабриках или шахтах, проживавших в общежитии и питающихся в общественных столовых. Сколь бы ни была велика их материальная нужда, духовный голод зачастую ощущался острее, его нельзя было удовлетворить за счет благотворительной помощи. Вначале во Франции (это известно из документов) возникла организация «Православное дело». Она продолжала традицию добровольных объединений мирян, мужчин и женщин — общин, которые отдавали свое время и силы содействию бедным и нуждающимся, сохраняя при этом обычный образ жизни в обществе. Они оказывали не только материальную помощь, но, что важнее, духовную и психологическую поддержку.