. В обществе сверхразвитой экономики всё включено в сферу
экономических благ, даже вода природных источников и воздух городов, а потому всё оборачивается
экономическим злом, «окончательным отрицанием человека», достигшим своего
совершенного материального выражения. Конфликт современных производственных сил и производственных отношений капиталистического общества (и буржуазных, и бюрократических) входит в заключительную стадию. Линейный, накопительный процесс производства не-жизни всё ускорялся и дошёл в
своём развитии до высшего уровня: теперь он непосредственно производит смерть.
В мире, где труд повсеместно стал товаром, центральной, всеми признанной и важнейшей задачей экономики, поддерживающей власть господ, становится производство рабочих мест. Что показывает, как далеко мы от передовых идей прошлого века о сокращении количества человеческого труда за счёт увеличения производительности средствами науки и техники, благодаря чему, по задумке, все нужды, которые ранее признавались объективно существующими, удовлетворялись бы всё легче и легче, причём без кардинального ухудшения качества ставших доступными благ. Сегодня же именно для «создания рабочих мест», даже в сельских районах, откуда ушли все крестьяне, то есть для того, чтобы использовать человеческий труд как отчуждённый труд, как наёмный труд, делается уже всё остальное; а значит мы по‑глупому подвергаем угрозе самые основы существования человечества, которые сейчас не прочнее идей какого‑нибудь Кеннеди или Брежнева.
Самому по себе старику-океану нет дела до загрязнения; но истории – есть. Она может быть спасена лишь путём отказа от труда как товара. И никогда ещё историческое сознание не знало такой острой необходимости подчинить себе свой же мир, потому что враг, который стучится в ворота, это уже не иллюзии, а его смерть.
Если даже жалкие властители этого общества (плачевные плоды деятельности которых на наших глазах превосходят самые радикальные пророчества утопистов прошлого) вынуждены теперь признавать, что окружающая среда стала общественным делом, и что обеспечение любых нужд напрямую стало вопросом политики, вплоть до того, растут ли травы на полях и где напиться воды, и можно ли уснуть, не злоупотребляя снотворным, или сходить в душ, не слишком страдая от аллергии, – то в такой ситуации очевидно, что старой, специализированной политике придётся признать и свой конец.
Конец пришёл и высшей форме её волюнтаризма: тоталитарной власти бюрократий так называемых социалистических режимов, потому что стоящие у руля бюрократы показали свою неспособность совладать даже с предыдущей стадией капитализма. Если они и загрязняют гораздо меньше – на одни только США приходится 50 % всех выбросов в мире – то лишь потому, что гораздо беднее. Всё, что они могут – это выделить непомерную часть своего нищенского бюджета, как, например, сделал Китай, чтобы вместо загрязнения кичливо демонстрировать свою убогую мощь посредством повторных открытий и усовершенствований технологий ведения ядерной войны, или, вернее, её грозного спектакля. Такая материальная и умственная нищета вкупе с таким уровнем государственного террора не оставляют шанса бюрократам у власти. Что до буржуазии, самые современные её формы также обречены, потому что их богатство