В конечном счёте восстановленная НКТ оказалась в действительно серьёзном замешательстве. Она решила молчать вовсе не из осторожности или равнодушия. Её руководители хотят сделать НКТ полюсом нового объединения либертариев на профсоюзных началах, то есть в умеренном и приемлемом для текущего порядка формате. Те же товарищи, кто перешёл к экспроприациям, уже в силу одного этого факта становятся противоположным полюсом объединения. И если одни правы, то другие ошибаются. Каждый – плод собственных поступков, и выбирать между одними и другими нужно, изучая смысл и конечную цель их действий. Конечно, если бы вы видели, что НКТ вела значимую революционную борьбу в те последние годы, пока товарищи-экспроприаторы сидят в тюрьмах, тогда вы могли бы прийти к выводу, что последние действовали слишком необдуманно и излишне авантюрно (при этом НКТ, ведя революционную борьбу, должна была бы, разумеется, оказать им достойную поддержку, несмотря на разногласия). Но если вы видите, что НКТ скорее довольствуется тем, что исполняет роль ничтожной прислуги в процессе модернизации Испании, при том, что новизна этих обновлений выглядит отнюдь не впечатляюще – снова Бурбон!>11 А почему не Бонапарт? – тогда придётся признать, что те, кто взял в руки оружие, не были так уж неправы. В конце концов именно революционный пролетариат Испании создал в своё время НКТ, а не наоборот.
Когда диктатура решила, что пришло время стать чуточку лучше, многие захотели урвать для себя в ходе этой либерализации некоторые преимущества. Но наши товарищи-автономы сразу решили, что довольствоваться этим недостойно. Они тут же ощутили необходимость требовать всё, потому что, по правде, ничто не смоет оскорбления пережитых сорока долгих лет контрреволюции, пока революция не будет провозглашена вновь и пока она не восторжествует полностью. Кто может называть себя либертарием и обвинять сынов Дуррути>12?
Организации приходят и уходят, но подрывная деятельность продолжает пленять сердца: «¿Quién te vió y no te recuerda?»>13 Сегодня в Испании по‑прежнему много либертариев, и завтра их станет ещё больше. И к счастью большинство либертариев, в особенности из числа рабочих, в настоящее время остаются неподконтрольными никому. Вдобавок многие люди, как и повсюду в Европе, вовлекаются в борьбу с отдельными неприемлемыми проявлениями общественного диктата, и с очень древними, и с самыми новыми. Всякая такая борьба необходима: зачем затевать революцию, если женщины или гомосексуалисты не будут свободны? Что с того, что однажды мы освободимся от авторитарной власти товаров и специализаций, если необратимое ухудшение окружающей природной среды установит новые, объективные границы нашей свободы? В то же время каждый, кто вовлечён в такую обособленную борьбу, не может рассчитывать на действительное удовлетворение своих требований, пока существует государство. Потому что все бессмысленные практики, против которых и направлена эта борьба, являются главным смыслом существования государства.