— Слушай, а ты не будешь против, если я сёдла переложу? — у младшей из двух сестёр вдруг мелькнула вполне логичная мысль.
Ей, как и всем чистокровным орчанкам, было очевидно: Даулет ездит на том, что подвернулось под руку. Это был явно не его родной скакун, а доставшийся соплеменнику на время и случайно.
Война есть война.
— Твой конь, тебе решать, — нейтрально пожала плечами дочь хана.
— Спасибо, — нехотя выдавила из себя Жулдыз.
Для не-орков, включая Вадима (последний только что вышел вместе с остальными из-за угла и размахивал руками, что-то доказывая Даулету), перемена сёдел вообще ни о чём не говорила. Своим же было понятно: крупный мужчина-кочевник, увидав свою сбрую на здоровенном племенном жеребце, сообразит, что ему сделали подарок.
В принципе, так и получилось, причём как нельзя вовремя: ещё мгновение назад мужчины были готовы вцепиться друг другу в горло, а сейчас огромный орк просто вышел из спора и замолчал.
Даулет стоял и таращился на живую драгоценность под собственным седлом, не обращая больше на хумана никакого внимания.
После того, как они дружно свалились с лестницы, разговор между человеком и земляком плавно перерос в полноценный скандал (хорошо ещё, за оружие никто из них не хватался).
Вадим достаточно грубо настаивал, чтоб Даулет немедленно вышел на улицу и в идеале исчез туда, откуда приехал или пришёл.
Если понадобится, орчанки в степи сами разыщут и его, и его десяток, призванный охранять путников в дороге — пожелания пятнистого сводились к этому.
С такими охранниками, орал человек, и нападающих не надо. Особенно если по населенным местам перемещаться, а не по дикой степи или песчаной пустыне.
Орк же коротко отвечал время от времени, что не позволит поругать честь не только ни одной своей соплеменницы, но и даже этой никчёмной дроу, коль скоро та звала родным языком орқша и была наполовину орчанкой (мнение самой Хе соплеменника, что интересно, не интересовало и то, что его первой реакцией на Хе была попытка ткнуть её кинжалом, Даулет уже не вспоминал).
Кочевник оказался ошеломлен неожиданностью:
— Чьё седло? — он указал на своего старого неказистого жеребца далеко не первой молодости.
Правильнее было бы спросить, чей скакун сейчас стоит под его седлом, но для такого вопроса надо было знать нюансы взаимоотношений Асем и Жулдыз.
Дочь хана промолчала.
— Седло моё, — тихо ответила младшая из сестер, опуская взгляд.
До неё только сейчас дошло, что она фактически подарила не своё имущество: понятно, что подруга не будет отбирать коня у воина. Никогда и ни по какому поводу, особенно с учётом табуна в степи.