Подкатившись к станционному топливному складу, Андрюха отправился менять бутыль самогона на уголь. Такой нехитрый бартер позволял хитровану экономить отрядную казну. Выгоднее было по пути прикупить запас дешёвого самогона у крестьян, чем платить живую копеечку железнодорожникам.
Как всегда, вокруг кабриолета с прицепом собралась толпа зевак. Гадали, зачем на фургон дымящуюся трубу пристроили? Одни высказывали предположение, что это полевая кухня на колёсах. Другие указывали на толстый кабель, соединяющий его с необычным автомобилем, и отмечали сходство с паровозом.
Только один солдат, в измазанной углём форме, во все глаза глядел не на чудаковатый агрегат, а на вышедшего из фургона высокого чернобородого парня в монашеской рясе.
— Алексей? — с прищуром разглядывая инока, неуверенно обратился солдат.
— Он самый, — обернулся к нему Алексей, пытаясь припомнить солдата в лицо. — Почём знаешь?
— Так я Брагин Васька, в одном полку воевали, — радостно заулыбался сослуживец. — Дело было ещё в Карпатах, пару лет назад.
— Воевал, — согласно кивнул инок.
— Ты ещё тогда казаком был, а потом санитаром, — напомнил послужной список знакомец.
— Отойдём в сторонку, вспомним былое, — не хотел прилюдно раскрываться Алексей.
— Коль махорочкой угостишь, отчего же не поговорить? — пошёл вслед за парнем солдат, но по пути вспомнил: — Ой, да ты, кажись, не курил тогда.
— И сейчас не балуюсь, — степенно огладил ладонью густую короткую бороду молодой инок.
— В Сибири не научили? Тебя же военный трибунал осудил. Помню, даже расстрелять хотели вместе с товарищами. По слухам, вас тогда наш дивизионный контрразведчик, Кондрашов, у жандармов еле отбил.
— И что теперь с добрым капитаном сталось? — усаживаясь на штабель ошкуренных брёвен, озабоченно вздохнул Алексей. — Жив ли? Почитай, уж три года как война идёт.
— Когда я в госпиталь попал по ранению, то Эдуард Петрович уже в майорах ходил, — присел рядышком сослуживец и пожал плечами. — Жив, поди. Штабные в штыковую атаку не бегают.
— Я с капитаном в разведку по немецким тылам ползал, — нахмурив брови, заступился за боевого офицера Алексей. — Толковый вояка.
— Может и так, — чуть отстранился от статного инока солдат. — Мы люди простые — с офицерами задушевных бесед не вели. А теперича и вовсе на разных языках говорим. Народу война обрыдла, а офицерьё солдатушек на убой всё гонит.
— Сам-то, что не на фронте? — просветил колдовским взглядом фигуру бойца Алексей. — Перелом левой берцовой кости затянулся.
— Ну, ты, чудо-санитар, хватку-то не потерял! Да, хромаю помаленьку, — уходя от ответа, фамильярно хлопнул по плечу сослуживца однополчанин. — Не зря тебя Ведьминым Сыном кличут. Не пойму только, как попы такого беса в божью братию приняли.