Тем временем Вершинин продолжал свою пламенную речь, а Ретинский терпеливо его выслушивал, понимая, что все-таки выгодное ему знакомство за столько лет переросло в настоящую дружбу. Теперь Алексей Вершинин настоящий друг и брат Виктора Ретинского, а по поводу отношений друзей Витя имел четкую и принципиальную позицию.
– Они хотят, – говорил Вершинин, подперев голову рукой, – чтобы я стал экономистом или что-то вроде того, а я хочу чего-то своего… чего-то особенного.
– Ага! Знаю я, чего ты хочешь – я бы сказал тебе, что это, и даже показал бы… да только боюсь, что у тебя встанет, – заржал Ретинский.
– Сука ты! – заявил Вершинин, поняв, что теперь его братишка посмеялся над ним, отыгрался. Уверовав, что его шутка с резинкой была бесподобна, Вершинин все-таки засмеялся вместе с Витей. – Завали хлеборезку, засранец!
Они мигом допили коктейли и в качестве примирения прислонились друг к другу лбами и громко закричали, как обычно и делали.
Позже Вершинин решил довести до дома своего закадычного дружка. Алексей не мог позволить себе за одни сутки появиться на людях в одном и том же прикиде, поэтому он потратил несколько минут на переодевание. Витек остался в том же – его одежда насквозь провоняла клубом, сигаретным дымом, потом и алкоголем, но его это не беспокоило. Вершинин вышел на крыльцо дома, где его ждал Ретинский, рассматривающий причудливые богатые дома в элитном поселке на окраине города. Леша облачился в черную рубашку с еле видимым красным орнаментом и темно-синие джинсы. На ремне была большая пряжка «Dolce & Gabbana» серебристого цвета; на ногах красовались новые синеватые кроссовки с белой подошвой, которые немного жали Вершинину, но вскоре должны были разноситься.
– Спать охота, – признался Витек, зевнув.
– Ты ведь спал! Что тебе еще надо? – вырвалось у мажора. Он, ловко спускаясь по ступенькам, сунул руки в карманы, рыская в них в поисках ключей от машины, стоящей во дворе. – И вообще: сейчас мы на вершине своей сексуальности, активности и могущества, поэтому нужно испробовать все, что нам приготовила жизнь. Насладиться, надышаться ею. Надо жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывать, что я и делаю… А у тебя, Витя, еще и на сон время есть. Так нельзя.
Вершинин при первом взгляде на свою машину – это был серо-зеленый «BMW 525-i» представительского класса – потерял дар речи, потому что увидел на своей самой дорогой игрушке вмятину со стороны передней пассажирской двери и отходящие от нее царапины. Сначала был настолько длинный и жесткий мат, что я, ваш автор, не осмелюсь здесь его приводить; затем парень с криком бросился к машине и принялся кропотливо ее осматривать и вздыхать. После трехэтажных матов и прочих проклятий, вздыханий и хождений вокруг автомобиля Алексей все-таки смог на человеческом языке выговорить пару фраз: