Олег закатывал глаза и вдыхал горячий уличный воздух, приоткрыв рот и периодически стоная. Ему было неприятно, больно и тошно от всех Лешиных слов. Но с каждой секундой должник по неведомой причине убеждался, что его топят в его же никчемной и монотонной жизни, как в грязи. Олегу стало казаться, что ему говорят правду, приводят неоспоримые доводы, к которым он начинал невольно прислушиваться. Но от такого все равно становится плохо и пусто на душе, поэтому он стал отворачиваться, лишь бы не слышать, не видеть своего недоброжелателя, чужого, неприятного, злобного, не знающего добра и пощады человека.
Олег потихоньку стал собираться с силами: как только их будет достаточно, он хотел чесануть от Вершинина подальше и никогда больше в жизни на него не натыкаться. А сам Алексей, удовлетворившись физическими страданиями своей жертвы, просто балдел от своего псевдоинтеллектуального бубнежа.
Тут Леха заметил, что его речей наглым образом не слушают: он, значит, распинается вместо того, чтобы забить, а его не уважают – это чревато последствиями! Вершинин дернулся с места, схватил Олега за подбородок и повернул его физиономию к себе. Олег пригляделся и увидел тот самый черный взгляд Алексея Вершинина, устремленный прямо на него – он до дрожи напугал слабохарактерного Олега, который тогда был уже в полуобморочном состоянии.
– Что же ты творишь?! Как ты смеешь не слушать, как смеешь отворачиваться?! – орал на него Вершинин. – Слушай сюда, хуесос! Запомни раз и навсегда, – Алексей трепал Олега за подбородок, а сам должник ничего не делал, чтобы хоть как-то воспротивиться этому. В душе он ненавидел Вершинина, который давно подталкивал его к суициду, – что нельзя… никогда и ни при каких обстоятельствах… задерживать оплату долгов! Это большое пятно на твоей репутации. А если бы у тебя все было нормально, деньжата тебе и вовсе бы не понадобились, – Вершинин продолжал говорить, мучая изнывавшего от боли, тоски и одиночества Олега, который больше всего в жизни ждал окончания этой экзекуции. – Не хорошо кидать и игнорить людей! Нужно быть ответственнее, а не как тряпка половая! И главное правило: лучше опозорься, лучше умри, обанкроться, но не занимай у тех, кто сильнее и умнее тебя, иначе, как ты можешь видеть, попадешь в зависимость и тебе не поздоровится!
Олег нарочно никак не среагировал – Вершинину это не понравилось. Заметив, что Олег копит силы и намеревается смыться (должник тихонечко залез обратно на лавку), Леша, сделав вид, что окончил свою феноменальную речь, зашел за спинку покосившейся лавочки и в один миг обхватил шею Олега и зажал ее в локте. Должник еще не успел опомниться от предыдущих побоев, как вдруг его стала медленно душить сильная рука. Он успел только дернуться – воздуха не хватало, вырваться он не мог, а колотить по рукам своего обидчика ситуацию как-то не очень сдвигало с мертвой точки.