– Теперь-то ты не очкуй, – вновь включился Леха, пытаясь разговорить Тихомирова. – Теперь никто из них на километр к тебе не приблизится, потому что отныне я тебя защищаю лично. В этой дурацкой помойке, которую все называют школой, я не последний человек. Так что сразу обращайся ко мне, если вдруг что. Я здесь всех и все знаю, – гордо заявил Вершинин, опрокинувшись на спинку стула с самодовольным выражением лица.
Лена внимательно слушала их разговор, делая вид, что он ей безразличен. Дима стоял перед ними и внимал каждому слову Вершинина, сидевшего за партой, словно император в регалиях на троне.
Алексей терпеливо ждал, что ему ответит молчаливый Тихомиров – Вершинин даже немного наклонился, чтобы заглянуть в глаза бывшему детдомовцу, опустившему голову, и рассмотреть его лицо, мысленно говоря Диме, что он, Алексей Вершинин, король этой школы, вообще не представляет, как можно жить без родителей. В этом плане он поверил словам Лены о происхождении Тихомирова – это давало ответы на многие вопросы и о его поведении, и о его образе жизни, которые мучили всех, включая Лешу. Но теперь-то все встало на свои места, хотя в большинстве случаев дети из детдома по характеру и поведению очень даже отличаются от Тихомирова.
– Спасибо, – через силу выцедил Дима.
– Вот и хорошо, – обрадовался Леша, – значит, болтать ты умеешь, но не надо бояться, не надо замыкаться. Ты же не в психушке. Школа, конечно, похожа немного на дурдом, но она ведь так не называется, правда же?
Дима еще шире улыбнулся и, подняв голову, посмотрел на Вершинина:
– Меня Димой зовут.
– Я знаю, Дима, – весело сказал Вершинин. – А я Леха! Давай лапу! – протянул руку Леша, а Дима медленно протянул ему в ответ свою, холодную и немного дрожащую.
Вершинин крепко пожал ее, а затем с улыбкой и неким ребячеством произнес:
– Конечно, это прозвучит странно, как в детском садике, но все-таки других слов я не могу подобрать, – сказал Вершинин и тут же выдал. – Дима, давай дружить!
Услышав заветные слова, Дима преобразился, будто болезненный груз свалился с его плеч, дал ему свободно вздохнуть и раскрыться. Прошлая жизнь и все невзгоды в этот момент оставили его – он готов был заплакать от счастья, ведь отныне он мог освободиться от занавеса, который защищал его от остальных и оставлял наедине с собой.
– Давай, – радостно произнес Дима.
С этого момента и началась их дружба. Дима стремительно оставлял в прошлом жизнь, полную одиночества, проблем, утрат, ибо началась новая, полноценная жизнь, которая теперь не вынуждала его скрываться и стесняться, грустить и постоянно убегать от всего.