– От какой ещё палочки? – недоумевает здоровяк.
– Ну во всяком случае не от той что у тебя между ног. От волшебной палочки. Ты же у нас Гарри Потный, забыл? – Я тереблю Гарика за пухлые щетинистые щёки.
– Давай, заводи свою машину, профессор!
Я сам прыгаю в грязное, всё в пятнах и разводах непонятного происхождения кресло и набиваю на пыльной клавиатуре имя своего нового друга.
– Вот! – тычу пальцем в фотографию профиля в Фэйсбуке. – Мне нужно всё на этого чувака. Кто он, что он, чем дышит, чем увлекается, кого трахает и так далее.
– Так это ты и сам мог сделать! Чай поисковиком умеешь пользоваться.
– Так филигранно, как ты не умею. Я хочу ещё раз полюбоваться, как это делает профессионал. – Я встаю с кресла, уступая место Гарику. – Да… ты бы клавиатуру протёр, а то пальцы уже прилипают.
***
Весь остаток ночи и всё утро следующего дня, Гарик под моим строгим контролем щёлкал мышкой и проворно цокал пухлыми пальцами по клавиатуре. Я развалился на маленьком продавленном диванчике, заветном для громилы местечке, до которого ему не удаётся добраться уже не первую ночь. С помощью ноги закинутой на колено другой, я образовал горизонтальную поверхность, подставку, на которой лежит блокнот. Я уже давно перестал следить за происходящим на экране и на слух выписываю то, что он мне говорит.
– Третьего февгаля был в «Джамбо» – вялым полумёртвым голосом вещает Гарик.
– Джа-амбо…– Высунув язык на бок, старательно вывожу название в соответствующей графе расчерченной от руки таблицы. – «Джамбо», это тот ночник, который на Горького?
– Откуда я знаю? Название слышал, а где он находится…
– Вот и плохо, что не знаешь! Гарик, ты так себе жену никогда не найдёшь. От Дуньки Кулаковой дети не родятся.
– Ага, найдёшь тут с вами, то один то другой…да я от этого экгана отогваться не могу, чтобы посгать сходить, а ты говогишь…– Гарик говорит параллельно, что-то набирая на клавиатуре и щёлкая мышью. Он словно управляет табуном крошечных, цокающих подкованными копытцами лошадей.
– Ничего, Гаррибальди. Вот скоро разбогатею и проведу тебя по всем клубам этого города. Там мы тебе враз невесту найдём. Только приодеться бы тебе надо, да помыться хоть один раз в этом году.
– Ты себе сначала найди, – мычит Гарик. – Ага… вот ещё два когеша: Андгюха какой-то и Иван Кигеев, пиши телефоны. Сейчас по сетям их пгобью…
Эх, знал бы Эдик, который сейчас наверное безмятежно спит, что где то на окраине города в одной маленькой хрущёвке сидят два чувака, которым с некоторых пор стала интересна его биография. Самое интересное во всём этом, что ни Эдик ни эти двое не то, что никогда друг друга не видели и не знали, но даже и не пересекались. Эти двое, моток за мотком, разматывают клубок его жизни, распутывают узлы, тянут за ниточки, которые ведут их к следующему узелку и так далее. Что они ищут? Они ищут крючок, или спицы которыми связана его жизнь. Они ищут ту бабулю, которая не покладая рук щёлкала скрещенными спицами, создавая шедевр под именем Эдуард Маркелов. Знал бы ты, Эдик, как пришлось потрудиться мордастому щетинистому кабану, чтобы поломать с десяток паролей от твоих почтовых ящиков и аккаунтов; с каким цинизмом коренастый, начинающий седеть мужичёк, с маленькой наколкой между пальцев записывает в блокнот все детали твоей жизни. С какой пунктуальностью он систематизирует и разносит по графам криво начерченной таблицы твоих бывших жён, прошлые работы, старых и новых друзей, коллег по работе и начальников, с какой точностью он выводит схему, то колесо, в котором, словно в барабане стиральной машины крутится твоя жизнь.