– Бумагу туалетную нарезают, покупают бревнами на заводе и дома шинкуют на рулоны. Еще один знакомый…
Ну и так далее. Серега спал до часу дня, потом приходил на площадь под ручку с Лососиной, забирал утреннюю кассу, спрашивал чего надо. Я писал на бумажке: панорамка, свежий спид, советский спорт, клубничка. Потом они уходили обедать во "Вмятину", через час приносили еще газет, мне маленькую водки и пакет с теплыми пирожками. Вечером Серега о чем-то шептался с Валерой, считали деньги, я собирал товар в черный брезентовый мешок на молнии, грузил на тележку и мы катили все хозяйство: зонт, стол, баул, на телеге в камеру хранения на Сенном рынке. Оттуда сразу в продуктовый, если Валера предлагал взять "на вечер" вместо водки симпатичную бутылку текилы или вискарика, Тен ругался:
– Знаешь, сколько я дяде Мише должен! Это пиздец!
Я не знаю, приносила ли торговля прибыль, Серега мне ничего не платил за работу, а я ему за жилье.
Ужинали все вместе в большой комнате, готовила Лососина. Валера после ужина прощался, жил он недалеко, я уходил в свою пещеру дрочить на Серегину подружку. О, как я желал ее выебать эту болгарку, ночью она бегала на цыпочках в туалет, наверняка, голая, брякал стульчак, потом в ванной рычал кран. Поймать бы ее там, усадить на край ванной, раздвинуть ноги… интересно, заорет?
Утром, проклиная все спиртные напитки на свете, я уходил на площадь. Валера уже ждал меня с сумкой полной свежайшей прессы, помогал разложить товар, ждал пока я сбегаю за пивом.
В декабре все чаще стал появляться этот мифический дядя Миша.
– Сергей где? Когда будет?
Один раз был Валера, они о чем-то пиздели в сторонке, мне казалось, что дядя вот-вот схватит Валеру за косу и уебет его головой со всей дури об стол с газетами. И если б не толпа снующая справа и слева, вероятно, он так бы и сделал, я видел, что дядя Миша даже руки в карман поглубже засунул.
Тридцать первое декабря, я торговал до шести часов, на площади безумие – петарды, пьянь в красных колпаках, кому сегодня нужны газеты? Пришел домой и лег спать.
Валера притащил гитару и свою подругу некрасивую бабу в свитере (сама вязала) на шее бусы, фенечки. Они вдвоем с Ясеминой накрывали на стол, готовили, мешали салаты в кастрюлях. Я решил до десяти часов не высовываться, а новогодней ночью пусть все нажрутся, уснут и я выебу эту лососину, сколько можно терпеть!
В темной комнате слушал свою любимую кассету, я делал сборники – записывал с радио красивые песни. Только-только прорезалось в эфире "Супер радио", правда, существовало до Нового года. Я в первый раз услышал Найка Борзова, "Смысловые галлюцинации"…