– Надо им какую-то кость кинуть. Иначе они будут саботировать и другие наши решения – поделился Сталин с вернувшимся Кировым, идя по коридору.
– Вон со своим греком и посоветуйся. Он горазд, на разные византийские придумки, этот ваш…друг – легкомысленно с улыбкой ответил Киров.
– Подумаю. А пока я пойду… поработаю – ответил Сталин и направился к себе в кабинет. Не успел он сесть за свой рабочий стол, как дверь в его кабинет открылась чуть ли не пинком ногой. Так бесцеремонно входить в кабинет Сталину мог позволить себе только один человек. И это не столько от уважения к Сталину, сколько о гнилой сущности и воспитанности самого секретаря ЦИК СССР.
– Авель, ты почему не поддержал меня на голосовании? – зло бросил Сталин Енукидзе.
– Сосо, а почему ты всё последнее время всё меняешь? С нами не советуешься. По твоему приказу арестовали часть наших друзей. А за что? Ну, захотели они жить чуть лучше, разве это плохо? За что мы тогда воевали? – Енукидзе и вальяжно развалился на стуле.
– Ты что не понимаешь, что если мы сейчас дадим себе и другим слабину, то нас раздавят? У нас крайне сложная ситуация – попытался вразумить соратника Сталин.
– Да брось ты. Ты мне лучше скажи, что вы там с Ворошиловым и Будённым крутите? Откуда появляются новые машины и разные вещи? Почему я и другие не можем попасть на склад к Берсону? Что это за тайны у тебя появились от своих товарищей? – вскочил Авель со стула и оперся руками на край стола.
Если до сегодняшнего дня Енукидзе считался близким другом Сталина, то сейчас им быть перестал. Сталин понял, что Енукидзе интересует только своё сластолюбие и власть, которую он получил, организовывая снабжение, питание, автотранспорт и санаторное обслуживание. Кличка Енукидзе – «Золотая рыбка» – подходила ловкому завхозу, как нельзя кстати. Сейчас Енукидзе боится потерять нити управления материальными фондами и усиление власти самого Сталина. Если раньше Сталин «закрывал глаза» на его развлечения с молоденькими девочками и походы на троих с Ворошиловым, и со сластолюбцем М. Калининым по молоденьким балеринам и актрисам, то сейчас решил… что всё хватит. Правда, в последнее время Ворошилов в этом замечен не был. Два подряд покушения, бунт в Москве, заговор в самом Кремле, постоянные жалобы жен соратников из-за детей, сегодняшнее голосование и нежелание Енукидзе работать на благо страны переполнили «чашу терпения» Сталина[24]. Да и с разбазариванием материальных средств Енукидзе, в нынешней обстановке тоже надо что-то делать. Едкие замечания грека, что «с такими друзьями и врагов не надо. С ними всё равно ничего не построишь. А то, что построишь никому ненужное, и где четыре из пяти сегодняшних соратников Сталина – это прилипший мусор», тоже сыграли свою не последнюю роль. Пусть займётся им сам Менжинский, решил Сталин.