– Так то деревенские, – возразил Бобер. – А тут вона какие…
Ребята мечтательно закатили глаза, предвкушая десерты. И только Чистюля проявил сострадание:
– Не ревнуй, лучше себе кого-нибудь подбери. Мы-то тебе как братья, не годимся.
– Пора вкусить взрослой жизни! – объявил Бобер. – Не век в девках ходить.
Амон обернулся и загадочно на меня посмотрел. Усмехнулся и пошел дальше.
Я тихо вздохнула ему в спину и подумала: может, и правда – пора?..
Лана проводила нас в альков, сокрытый от глаз посторонних блестящей занавесью. Распахнула многоярусный шкаф и выдала парням по узким штанам из темно-синего плотного материала.
– Это джинсы, – заявила она, – модные раритеты прошлых тысячелетий. Майки оставьте свои – подходят к образу.
Повернулась ко мне и замерла в нерешительности. Постучала тонким пальчиком по пухлым губам – таким же пунцово-красным, как и ногти.
– Чего уставилась? – недовольно буркнула я. – Гони штаны.
На меня так еще никто не смотрел: пристально, с легкой завистью в глазах. Стало неловко и дико.
– Идем-ка, – прощебетала Лана и поманила легким наклоном головы.
Пошла. Вслед за обаяшкой добралась по извилистому коридору до еще одного алькова. Эта комната была в разы меньше. Холодный белый свет ламп падал на огромное зеркало и высокий стул. На крючках и вешалках вдоль стен болтались совершенно нелепые пестрые наряды и жутковатые приспособления, напоминавшие клетки для тел из ремней и металлических вставок.
Тумбочка на витиеватых ножках почти скрылась под искусственными накладными волосами, тонной баночек-скляночек и хитроумных приспособ, о назначении которых я и думать побаивалась.
– Это моя гримерка, – улыбнулась Лана.
Подвинула стул ближе к зеркалу и приглашающе похлопала по сиденью:
– Располагайся, сделаем из тебя богиню.
Я вздохнула, но согласилась. Больше получаса терпела издевательства над своим лицом и волосами. Краем глаза косила на отражение: ниче особенного. Подумаешь, веки стали темными и блестящими, ресницы – длинными и пушистыми. Обозначились розовым скулы. Плотно сжатые губы заполучили невероятный объем. Ежик на волосах приобрел форму горного хребта Бахханы.
– Не хмурься так, – рассмеялась моя мучительница. – Все испортишь.
После этого она сняла с вешалки коротенькие трусы из такого же материала, как штаны парней.
– На, примерь.
Помотала головой и возразила:
– Я че, с горы рухнула: натрет же. В таком нательном белье далеко не убежишь.
– А ты и не бегай, – рассмеялась Лана и заговорщически подмигнула. – Это шорты, и они не трут.
Пока втискивала зад в хитроумные труселя, вспомнила все ругательства из репертуара наемников. Когда же неуемная помощница подала мне ботинки на высокой платформе и майку, как рыбья чешуя, вообще приуныла.