— Теп-перь вы убедились, что я не-е с ни-ми?..
— Об этом потом. Заграва!
— Я здесь!
Кондрат опять за свое:
— Командир, что в-вы с-собираетесь со мной д-делать? Я так с-старался…
— Да не дергайся ты как телячий хвост, в пекло к чертям не отправим, — гигикает опьяненный успехом Одарчук.
— Командир… Не гони от себя, теперь мне все равно больше некуда… — сыплет скороговоркой Кондрат, будто торопится на пожар. Куда и девалось его заикание. — Если я останусь в селе… Мало ли какой народ тут есть!.. А я вам не раз пригожусь… Возьмите в отряд… Разве я не доказал?..
— Ладно, возьмем, но об этом после. Сейчас тебе такое задание: веди наших хлопцев по домам местных полицаев, пусть всех до единого выловят!
— С радостью, с превеликой радостью! — Кондрат кланяется так, словно у него вовсе нет хребта.
— Заграва! Бери человек пять и катай с Кондратом. Но гляди у меня!
Не успел Василь уйти, Артем обратился к Одарчуку:
— А что с невольниками? Мажары среди них нету?
— Варивон никак с замком в погреб не сладит.
— А ключи? У них же должны быть от подвала ключи, — брезгливо кивнул Ляшенко на полицаев.
— Должны. Но сейчас эти вурдалаки ничего не помнят. С перепоя даже свои имена позабыли. Нализались как свиньи. Лучше пойдем Варивону поможем.
— Хорошо. А ты, Данило, организуй охрану пленных и сними с виселицы повешенную, — бросает Артем уже на ходу. — Будем ее при всем народе хоронить.
Еще хотел распорядиться, чтобы позвали сюда Митька, но под рукой никого не оказалось. Каждый был занят делом: одни собирали трофейное оружие, другие упаковывали постели полицаев и мундиры. Ксендз тщательно очищал ящики служебных столов местных правителей. Нескольких парней пришлось направить к амбарам и конюшням общественного двора. «Ничего страшного, — решил Артем. — Позовем Митька попозже. Вернется Заграва, и позовем».
Вышли с Одарчуком на крыльцо. Занималось утро. На фоне блеклого неба четко вырисовывалась сельская колокольня, была видна виселица, мрачно возвышавшаяся над майданом. Село спало, не догадываясь, какие события происходят у школы.
— Ну, как тут у тебя? — спросил Одарчук Варивона.
— С голыми руками к такому замчищу лучше и не подступать.
Замок на дубовой двери и впрямь был пудовый, а в руках у Варивона один только нож. Однако общими усилиями оторвали скобу, дверь со скрипом распахнулась. Одарчук приложил рупором ладони ко рту и крикнул в черную пасть подземелья:
— Эге-ей! Кто тут? Выходите, вы свободны!
Но в ответ ни радостных возгласов, ни слов благодарности.
«Опоздали… Неужели опоздали?» — похолодело у Артема в груди.