— Какой Кондрат? — так и подбросило Артема.
— Есть здесь такой… Уверял нас, что не враг советской власти, а как до дела дошло… Отомстите за нас…
— Раздавлю гада! — взревел Одарчук и рванулся вон.
— Погоди, — остановил его Артем. — Сначала нужно помочь Забаре. Принеси одеяло и поторопи Варивона с водой. Кондрат от нас никуда не уйдет.
— Не надо одеяла, — прошептал Забара. — И вообще мне уже ничего не надо. Наверное, легкие отбили на допросах… А Розу… — И он заплакал.
— Вешать гадов! На куски рвать! — кусал губы Ефрем.
В погреб поспешно спустился Варивон. Лицо у него было словно из глины вылеплено — темное, застывшее, кружка с водой мелко вытанцовывала в руке.
— Что случилось? Говори! — бросился к нему Артем.
— С Данилом беда… И зачем ты его послал снимать повешенную? То дочка его… Талочка.
— Что ты несешь? Она же в Киеве.
— Была в Киеве. Шла в Коростышев, а ее на шоссе схватили…
Сник, сгорбился Артем, опустил голову Одарчук, притих и Забара.
«А Данило будто предчувствовал беду. Так рвался в Киев… И почему я его тогда не отпустил? Почему?» — укорял себя комиссар, сжимая руками виски.
Вдруг среди утренней тишины сухо щелкнул выстрел. Затем еще несколько.
Артем бросился к лестнице.
— Забирайте их и — за мной!
Возле школы замешательство. Партизаны не знали, кто и по кому стрелял, слышали только женский вскрик да какой-то топот.
«А что, если в село вернулись каратели?» — тревожно подумалось Артему.
— Приготовиться к отходу! — крикнул он оторопевшим партизанам. — Где Ляшенко?
Ему не успели ответить, как из-за церкви выскочил Заграва. Запыхавшийся, подбежал к Артему, закричал:
— Гадюку ты подсунул мне, комиссар! Зверь последний тот Кондрат!
— Что он натворил? — А сердце вот-вот остановится от недоброго предчувствия.
— Митька погубил! Попросился с семьей попрощаться и… топором Митька по голове…
— Где он? — затряс кулаками над головой Артем.
— В канаве уже. Пытался бежать, так мы… Но Митька, Митька…
Артем почувствовал, как зашатался, раскололся на множество осколков мир в глазах. Только бы не сорваться в пропасть, внезапно раскрывшуюся перед ним… Только бы не сорваться… Уперся рукой о стену школы, произнес деревянным голосом:
— Созывайте народ! Немедленно созывайте всех на майдан!