Проверив прочность удавки на шее Жана и прочность узла на ноге Андре, а также её длину, которая должна быть достаточно короткой, чтобы придушить Жана, и в то же время, достаточно длинной, чтобы не разбудить его раньше времени, я надрезал верёвку на гамаке кока.
Эта верёвка крепила гамак к потолку палубы и как только она оборвётся, кок рухнет на пол и станет барахтаться, затягивая петлю на шее своего подельника. А чем больше будет сопротивление, тем сильнее он будет дёргать привязанную к его ноге верёвку, и тем сильнее она будет затягивать петлю на шее пирата.
По моим расчётам, должно было пройти не больше пяти минут, как под грузом веса кока надрезанная верёвка, на которой держался весь гамак, должна истончиться, и последние, оставшиеся целыми, волокна окончательно разорвутся, уронив кока на пол.
Убедившись, что всё идёт по плану и, своровав с камбуза кусок припрятанного коком мяса и почти пустую бутылку с ромом, я ретировался обратно в трюм. В трюме я выпил за упокой души Жана и закусил мясом, после чего, оставив бутылку возле гамака одного из пиратов, спрятался в клетке, аккуратно закрыв обратно её дверь, и попытался заснуть.
Падре уже устал молиться и, даже не замечая моего отсутствия, поник головой, погрузившись в тяжёлый сон. Он даже не проснулся, когда я вернулся обратно в клетку. Ну, тем лучше для него, и для меня.
Заснуть мне сразу, конечно же, не удалось. Через несколько минут над головой послышался глухой грохот падения тела, потом дикие крики и барахтанье, сопровождающееся неясными хрипами, которые быстро перешли в ещё более яростное барахтанье, а потом уже — в совершенно дикие крики.
Возникшая суматоха разбудила всех пиратов, как наверху, так и в трюме. Проверив, что мы на месте, они все умчались на нижнюю палубу, где слышались абсолютно бешеные крики.
— Жана, ты придушил Жана, идиот, как ты мог напиться и додуматься привязать его к себе, да ещё за шею?
— Жан, Жан, ты живой?
— Да нет, он труп. Да как же это, как это произошло, кто мне объяснит?
Вот никогда не думал, что смогу заснуть под такое. Но живот был полон добротной едой, да и ром начал действовать, снимая с меня психологическое напряжение. От всего этого сон сразу пришёл ко мне, и я впал в крепкое забытье, удовлетворенно осознавая, что выполнил свою миссию. Первый свой долг я уже отдал, но очередь была ещё большая, а значит, мне просто необходимо выжить и жить дальше, назло всем врагам.
Во сне ко мне пришёл Генри Морган. Он показывал свой средний палец, вытянутый вперёд в знакомом жесте, и дразнился, крича, что он мне не достанется живым, а только мёртвым, и я никогда не смогу его поймать. На что я ему отвечал, что достану его хоть живым, хоть мёртвым. А мёртвым даже предпочтительнее, чтобы убрать любую память о нём. А из его черепа я сделаю отличную пепельницу. На том мой сон и закончился, я очнулся, и наступило утро. Утро морской казни.