– Сердечный приступ?
Не в силах вымолвить ни слова, Лэм кивнул.
Начальник автобусного парка сокрушенно покачал головой. Того и гляди, пойдет дурная слава – пассажир умер в автобусе. С другой стороны, компания за это не в ответе. Вдобавок на трупе не обнаружили билета.
– Мне хотелось бы…
– Ну конечно…
– А в каком автобусе это произошло? Он сейчас в парке?
На открытой стоянке было четыре автобуса, еще два стояли в гараже, и начальник парка точно знал, какой из них невольно стал катафалком, – тот, что был припаркован в десяти метрах от них.
– Мне хотелось бы в нем посидеть, – сказал Лэм. – На его месте… понимаете ли.
– Не совсем…
– Я не то чтобы верю в жизненную силу, – объяснил Лэм дрогнувшим голосом, – но и не то чтобы не верю в нее… не поймите меня превратно.
– Да-да, конечно.
– Если вы не возражаете, я просто посижу чуть-чуть там, где он сидел, когда… когда скончался…
Не в силах продолжать, он обратил взгляд на кирпичную ограду и на офисное здание за ней. К реке летела пара казарок, печальными криками оттеняя скорбь Лэма.
Во всяком случае, так показалось начальнику автобусного парка.
– Вон тот, – сказал он. – В нем все и случилось.
Лэм оторвался от созерцания небес и окинул начальника благодарным невинным взглядом.
Ширли Дандер потарабанила по капризному монитору кончиком карандаша и, не добившись никакой реакции, положила карандаш на стол. Карандаш стукнул о столешницу, а Дандер коротко, шумно выдохнула, выпятив губы.
– Что?
– В каком смысле «смелости не хватает»? – спросила она.
– Не понял.
– Я спросила, ты со мной заигрываешь или как, а ты сказал «смелости не хватает».
– Ну, до меня дошел слух, – ответил Маркус Лонгридж.
Еще бы, подумала она. Слух до всех дошел.
Ширли Дандер, ростом с метр шестьдесят, была кареглазой, с оливково-смуглой кожей и пухлыми неулыбчивыми губами, широкой в плечах и в бедрах. В одежде она предпочитала черный цвет: черные джинсы, черные футболки, черные кроссовки. Однажды в ее присутствии какой-то мудак, известный своей сексуальной некомпетентностью, заявил, что привлекательности в ней столько же, сколько в чугунной колесоотбойной тумбе. В день, когда объявили о ее переводе в Слау-башню, Дандер остриглась под бокс и с тех пор еженедельно подновляла прическу.
Вне всякого сомнения, людей к ней тянуло, в частности одного начальника подразделения Конторского департамента Связи, который неотступно преследовал ее, невзирая на то что у нее был постоянный партнер. Начальник подразделения начал оставлять записки на ее столе и в любое время дня и ночи звонил домой ей и ее партнеру. Естественно, учитывая место работы начальника, эти звонки было невозможно ни отследить, ни зарегистрировать. Столь же естественно, как и то, что, учитывая место работы Дандер, она без труда их отследила.