– Можно вывезти человека из России, – задумчиво сказал Лэм, – но он все равно будет считать себя долбаным трагическим поэтом.
– По-твоему, это смешно, – сказал Катинский, – но еще не так давно все знали только один Молл, аллею, по которой королева гарцевала верхом. А теперь, куда ни глянь, повсюду эти моллы, и в них продают попкорн и гамбургеры. Вот я тебе скажу, что на самом деле смешно, очень и очень смешно, – то, что вы все думаете, что американцы красных победили. Русских. – Он сплюнул в мусорную корзину, то ли выражая свое отношение к сказанному, то ли из рефлекса заядлого курильщика. – Так что если хочешь провести меня по аллее воспоминаний, то только силой. Ясно тебе?
– По-моему, самым трудным будет заставить тебя заткнуться, – сказал Лэм.
Он подождал, пока Катинский закроет офис, потом спустился следом за ним по лестнице и вышел на улицу. Катинский провел его мимо шести пабов, наконец выбрал какой-то. Переступил порог, огляделся и направился в угол, что означало: либо он здесь впервые, либо надеялся, что Лэм именно это и подумает. Сказал, что хочет красного вина. Лэм, может, и удивился бы такому выбору, но чужие предпочтения его уже давно не удивляли.
У бара Лэм заказал себе двойной виски – потому, что хотел произвести впечатление пьяницы, и потому, что ему хотелось двойного виски. Аллея воспоминаний простиралась в обоих направлениях. Он заслужил выпивку. Виски подали первым, поэтому Лэм в два глотка опустошил стакан и, пока наливали бокал вина, заказал себе еще. Потом принес стаканы за стол.
– Цикады, – сказал Лэм, придвигая вино к Катинскому.
Катинский отреагировал с запозданием. Он взял бокал, покачал его, будто вино было редкостным драгоценным напитком, а не дешевым красным пойлом, и пригубил. Потом спросил:
– Что?
– Цикады. Слово, которое ты назвал на допросе. В Риджентс-Парке.
– Правда?
– Правда. Я видел запись.
– Ну и что? – пожал плечами Катинский. – По-твоему, я помню все, что говорил почти двадцать лет назад? Я всю жизнь стараюсь об этом забыть, Джексон Лэм. А это вообще древняя история. Медведь уснул. Не надо тыкать в него рогатиной.
– Верно подмечено. А тебе паспорт когда надо продлевать?
Катинский устало взглянул на него:
– А, вот оно что. Вам мало выжать из человека все соки досуха. Вам надо еще смолоть его кости в порошок. – В попытке восполнить утраченные соки он отхлебнул еще вина, жадно, как заправский пьяница, так что пришлось утирать рот. – Тебя когда-нибудь допрашивали, Джексон Лэм?
Вопрос был таким глупым, что Лэм не удостоил его ответа.
– Как врага? А со мной именно так и обращались – как с врагом. Хотели знать все, что я когда-нибудь слышал, видел или делал, пока я вообще перестал соображать, хотят они докопаться до причин, по которым меня следует прогнать к чертям, или до причин, по которым меня стоит оставить. Говорю же, выжали все соки, досуха.