Гиммлер часто говорил мне о все ухудшающемся здоровье Гитлера. На мои возражения, почему же он имеет ещё столь большое влияние, Гиммлер отвечал, что его энергия ещё не сломлена. Однако совершенно неестественный образ жизни, превращающий ночь в день, оставляя для сна только два-три часа, беспрерывная деятельность с постоянными взрывами бешенства - окончательно изводили окружающих Гитлера и создавали невыносимую атмосферу. Я часто спрашивал, не получил ли Гитлер каких-либо физических повреждений, и прежде всего головы, во время покушения 20 июля? Гиммлер считал это возможным. При этом он указывал прежде всего на все большую сутуловатость, на бледный вид и сильное трясение левой руки, а также на сделанную Гитлером в ноябре операцию уха, необходимую, очевидно, вследствие бывшего у него тогда сотрясения мозга. В ноябре он пролежал 8 дней в постели.
В связи с этим я беседовал в начале апреля с моим другом, директором психиатрического отделения больницы "Шарите", профессором де Кринисом. Я заговорил с ним о состоянии здоровья Гитлера, на что он ответил: "Наблюдая скованные движения Гитлера - что я установил по кадрам одной кинохроники, у меня создается впечатление, что Гитлер болен болезнью Паркинсона". Я устроил свидание Гиммлера с де Кринисом. Гиммлер пригласил на эту беседу имперского руководителя здравоохранения Конти. Гиммлер слушал их высказывания - как мне потом сказал де Кринис - с большим интересом и полным пониманием.
13 апреля 1945 г. Несколько дней спустя, это было 13 апреля, Гиммлер вызвал меня к себе в Вустров, пошел гулять со мною в лес и сказал: "Шелленберг, мне кажется, что с Гитлером больше нечего делать. Вы верите, что де Кринис прав?" Я сказал: "Да. Я, правда, не видел Гитлера два года или более, но из всего того, что я наблюдаю в последнее время, я делаю вывод, что теперь настал последний момент для того, чтобы начать действовать".
Так составной частью плана становилось устранение Гитлера. И замена его Гиммлером!
"Меморандум Троза" - запоздалое, но бесспорное свидетельство опаснейших для всех трех союзников планов, при помощи которых Шелленберг (читай - Гиммлер) на последней фазе войны хотел украсть победу у США, Англии и СССР. Между прочим, в меморандуме упоминается и... Валленберг. Шелленберг пишет о шведских политиках, которые принимали участие в выкупе евреев, и упоминает в этом контексте Валленберга и Керстена. Имел ли он в виду Рауля или его дядю, Маркуса Валленберга? Или другого дядю, Якоба? "Дядья" действительно были втянуты тогда в "еврейские дела". Но и имя Рауля, уже хорошо известное разведке СС (т. е. Шелленбергу) своим участием в немецко-швейцарских комбинациях (а они опять-таки вели к "еврейскому вопросу"), могло быть знакомо главному архитектору гиммлеровского плана спасения рейха.