Он мягко и как-то ласково водил ими по местам, где, из кровавой кашицы, проглядывали разорванные куски тела. Переведя взгляд на лицо «подранка», она рассматривала это лицо и, без стеснения, его мускулистое поджарое тело. Лет около сорока, определила Алина. Наверное, военный, спецназ или что-нибудь морское такое же. Белый. Европеец, пожалуй. Интересно, кто он по национальности, и вообще, кто. В это время «подранок» сильно вздрогнул всем телом, открыл широко глаза и цепко оглядел сначала Чеслава, а потом ее, Алину.
— Кто вы? — четко, по-русски, спросил он, и снова отключился.
— Что он сказал? — не отнимая рук от ран и не повернув головы, спросил Чеслав. Между собой они с Алиной общались по-чешски, а русского он не знал.
— О, Господи! Русский!! Усыпи, усыпи его! И память почисти. Нельзя, чтобы он нас потом вспомнил! У меня уже был такой случай. Бодались в Испании с одним хакером, а я его потом в Москве встретила, лицом к лицу.
— Мир тесен, — задумчиво изрек Чеслав, переходя от живота к ногам русского, — почистить память я не смогу, это фантастика пока еще, я в кино видел. Усыпить пока тоже не могу, мне нужны его рефлексы, реакции сухожилий и нервов, а в сонном состоянии это совсем не то. А ты давай сгоняй пока за водой и чистыми полотенцами, давай, давай, не стой столбом!
Алина принесла полотенца (содрала их с шезлонгов, а было так красиво!), несколько бутылок из-под пива, наполненных водой, захватила пачку бумажных салфеток, на всякий случай. И, пока Чеслав, обмывал и обтирал пациента, решила распотрошить рюкзак, посмотреть, что за русский такой на них свалился! В боковых карманах был паек, емкость с водой и, Алина не удивилась даже, рация! Причем, сухая, значит рабочая. А внутри-и-и… Алина присвистнула, привлекая внимание доктора, внутри рюкзачок был под завязку наполнен различной величины изумрудами.
— Ох, выдохнула Алина, — сколько же здесь! И камни отборные, уж теперь-то я в этом разбираюсь. Вот этот особенно хорош. Вставить его в платину — получится чудное колечко. Она с сожалением посмотрела на красивое мускулистое тело, отмытое Чеславом, вдоль ног и по всему торсу обезображенное рваными розовыми на глазах заживающими рубцами.
— Всего лишь, банальный контрабандист.
— И что мы с ним делать будем?
— Да оттащим в тень поглубже, вода у него есть, паек есть, рация есть. Сколько он проспит?
— Думаю, часов пять.
— Отлично, очнется, свяжется по рации со своими, и все дела. Я завтра ненадолго слетаю сюда, посмотрю, чем дело кончится. А ты не хочешь в благодарность за спасение изумрудик на память?