— Мистер Хэмптон, рад снова вас видеть, — произнес гость, раскланявшись с хозяином дома. Поглядел на Лиззи…
Она невольно смутилась.
— Позвольте представить мою дочь, Элизабет, — поспешил представить ее отец, и девушка ощутила губы Аддингтона на своей руке. Чуть прохладные, жесткие.
Что-то сродни поставленной печати…
— Рад нашему знакомству, мисс Хэмптон, — произнес он глубоким баритоном. — Много наслышан о вас. — И заметил недобро сузившиеся глаза девушки, должно быть, уловившей в его словах двоякий подтекст, который он и не думал в них вкладывать.
— Я тоже этому рада, — отозвалась она не без усилия.
И отвела глаза в сторону… Ей совершенно не о чем было с ним говорить, едва ли он мог не слышать о ее позоре и потому прийти мог лишь за одним: насладиться ее унижением.
А это было просто отвратительно…
Аддингтон же, словно мысли ее прочитав, неожиданно произнес:
— Я что-то вроде парламентера, и вот мой «белый флаг». — С этими словами он опустил руку в карман сюртука и протянул ключ на белой перчатке. Лиззи охнула, не в силах сдержать удивления, и замерла, не смея коснуться ни ключа, ни ладони Аддингтона.
Мистер Хэмптон сделал это за нее.
— Тот самый ключ? — вопросил он с видимым интересом и покрутил его в пальцах.
Лиззи молча кивнула.
— Капитан Мэннинг упросил меня передать его вам вместе с долженствующими извинениями, — отозвался молодой человек. — Он полагает, имело место некоторое недопонимание, которое должно быть разрешено как можно быстрее.
— Некоторое недопонимание? — повторил отец Лиззи с толикой сарказма в голосе.
И Аддингтон мотнул головой.
— События прошлого вечера заставили его устыдиться собственного поступка. Он полагается на ваши благоразумие и понимание, сэр.
Лиззи, ни жива ни мертва, вслушивалась в мужской разговор. Она неожиданно поняла, что пара незнакомых голубых глаз, провожающих ее прошлым вечером в проеме чужой квартиры, могла принадлежать их нынешнему гостю. А это значило, что он тоже был там… видел ее позор… И теперь явился парламентером, вместе Мэннинга, чей визит был бы во сто крат предпочтительнее для нее.
Чувство неприятия захлестнуло девушку с удвоенной силой. Лиззи с трудом сдержала желание выскочить из гостиной.
Отец же пригласил гостя присесть и распорядился подать чаю.
После осведомился:
— Что именно заставило капитана испытывать муки совести? И почему не он сам сидит в этой гостиной?
Аддингтон-младший юлить и ходить кругами не стал:
— Боюсь, в ночь Святой Агнессы имела место некая мистификация, розыгрыш, если хотите, который, как полагает капитан Мэннинг, могла побудить мисс Хэмптон, вашу дочь, сэр, неверно истолковать его отношение к ней.