Пока я занята всеми этими размышлениями, Доминик задувает свечу, Хелена разрезает торт на огромнейшие порции, и я получаю свою тарелку этого колорийного буйства из рук именинника, который улыбается мне самым лучезарнейшим образом. С чего бы это?
Может, ты предпочитаешь кексики? — интересуется он как бы между прочим. — Уверен, у мамы найдется и такая выпечка.
И к чему он вдруг спрашивает?! Уж не намекает ли на те миленькие маффины, что я каждый день нахожу на пороге нашей квартиры со времен нашего с ним примирения? Да, я их съедала без зазрения совести, но к чему сейчас поднимать эту тему… Не понимаю.
Кажется, в последнее время я замечаю за собой явную нелюбовь к данному виду выпечки, — парирую я насмешливо. — Нынче от кексов у меня несварение…
С каких это пор?! — всплескивает руками Хелена, кажется не на шутку пугаясь возможной потери своего самого верного дегустатора, то есть меня, конечно.
Где-то со вторника, если мне не изменяет память, — подпускаю я в голос трагичности. — Некоторые «кексы», — тут я делаю особое ударение, — хоть и красивы снаружи, внутри абсолютно несъедобны…
Слышу, как Пауль прыскает со смеху, и Ева начинает похихикивать следом за ним, хотя, не думаю, что она понимает причину данного веселья. А вот Юрген снова сжимает мою руку в предупреждающем жесте… Да, да, иногда меня заносит, но это бывает лишь в тех случаях, когда, как мне кажется, попирается справедливость, а разве справедливо сначала заставлять нас битый час ждать себя, а потом заявляться как ни в чем ни бывало да еще и лезть с многозначительными вопросами…
Борец за права униженных и оскорбленных поднимает во мне свою голову!
Хочешь сказать, я разучилась печь кексы? — вопрос Хелены разряжает тревожную атмосферу, вызванную моими словами. Ну не прям-таки тревожную, но взгляд Доминика мне совсем не нравится, он словно бросает мне вызов своей невозмутимостью. Уверена, только внешней…
Мам, твои кексы самые лучшие! — отвечает ей Ник, отворачиваясь от меня. — Просто некоторые не могут прочувствовать все тонкости вкуса…
И что бы это могло значить?! Я наклоняюсь к мужу и шепчу ему в ухо:
Это была провокация или мне только показалось?
Думаю, иногда стоит просто прикусить язычок, милая! Не нападай на парня в его день рождения, — и Юрген поглаживает меня по щеке.
Это я-то нападаю?!
Мне придется тебя поцеловать, если ты сейчас же не примешься за этот чудесный торт! — отзывается на мое возмущение Юрген. — Когда в твоей крови падает уровень сахара, ты становишься немного… злой?
Дело вовсе не в сахаре, и мой муж это знает, но я позволяю ему себя уговорить и принимаюсь за торт, запихивая огромные порции в рот и бросая недобрые взгляды на Доминика, который невозмутимо поглаживает колено своей спутницы. Та сидит неестественно выгнувшись в попытке прикрыть свои кружевные трусики, белоснежный цвет которых то и дело мелькает между ее почти обнаженными ножками. Это даже забавно! Уверена, Паулю и Юргену ее телодвижения тоже бросаются в глаза…