– Нас не будут беспокоить, – сказал Хафиз.
– А мы… – пробормотала я. – А нельзя подождать до завтра?
Я так устала. День длился так долго. Из всех гостей я знала только тетю Заррин. Мне казалось, что меня поглотило море незнакомцев.
– Конечно. – Казалось, он испытал облегчение. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответила я.
Мне хотелось, чтобы он обнял меня, но он заснул, повернувшись в другую сторону. Мне не хватало моей уютной пижамы. Было так странно лежать на неровном диване в шелковой рубашке, которую прислала Мааман. Вытянув вперед руку, я рассматривала золотой обруч на безымянном пальце. В свете уличных фонарей моя кожа казалась оранжевой.
«Теперь я миссис», – подумала я.
10 октября 1982 года
Хафиз разбудил меня на рассвете.
– Мне пора на работу. – Он уже оделся. – Я тебе позвоню. Около полудня?
Я кивнула, еще не проснувшись окончательно. Он первый раз видел мое утреннее лицо.
– Только еще вот что…
Я думала, он хочет поцеловать меня, но он взял нож и порезал себе палец.
– Что?..
– Ш-ш-ш-ш. – Он надавил на лезвие, и на коже выступила ярко-красная струйка крови. – Это не сильно. Но убедись, что Ма увидела это, ладно? – он вытер кровь о простыню. – Увидимся вечером.
Я потянулась к нему, к человеку, который порезал себя, чтобы сохранить мою честь, не задавая вопросов. Я взяла его окровавленный палец в рот и пососала его.
Он резко втянул воздух.
– Это… необязательно. – Но он не убрал руку, глядя на меня мягким, задумчивым взглядом.
– У нас тут не целый день, – позвал из-за двери Камаль Хиджази.
Хафиз поежился. Это были странные отношения. Отец с сыном едва разговаривали, но каждый день уходили вместе на работу.
Ма проснулась через несколько часов. Она велела мне называть ее «Ма», а отца Хафиза – «Педар», так же, как и он сам.
– Теперь мы – твои родители, – сказала она.
Я подумала, не приготовить ли завтрак, но не знала, что она любит и где что лежит, так что притворилась, что сплю.
– Сегодня я покажу тебе, – сказала она. – А потом ты готовишь нам завтрак.
Она говорила со мной по-английски.
– Это хорошо для учиться, – объясняла она, намазывая лаваш фетой и инжирным джемом.
Я вымыла посуду, пока она застилала постель. Потом она пришла и расцеловала меня в обе щеки.
– Хорошая девочка. Пойдем стирать. – Рассмеявшись, она подняла простыню с кровавым пятном.
К полудню мы были готовы принимать гостей – тетушек и кузин Хафиза. Все с высокими прическами и яркой помадой, они нарядились в безупречные платья с подплечниками.
– Насрин! – обнимали они Ма.
Те, кто помоложе, отвели меня в сторону.