– Свечи приносят добро. Тепло. Придет весна, – говорила она. – Зло уйдет. Зима уйдет. Но пусть они догорят. Если задуть, не к добру.
Я чувствовала себя довольно глупо, когда она объясняла мне вещи, которые я должна была знать с детства. Но у нас Хафт син всегда накрывали слуги, а потом это делала Мааман, но молча и неохотно.
Мы с Ма неплохо ладили. Я пыталась представить ее шестнадцатилетней, с блестящими волосами, развевающимися вокруг юного лица, когда ее выдали за Педара. Но это было довольно сложно. Лицо Ма искажала постоянная гримаса, которая была тем сильнее, чем больше опухали за день ее ноги. Единственное, что отвлекало ее, был стеклянный шкафчик. Я слегка протерла его, думая, что же за мечты стояли там, застыв в форме фарфоровых семейств, глядя на которые она улыбалась.
Взволнованная предвкушением предстоящего, я побежала в душ. Хафиз сохранял дистанцию, но, может, сегодня… Я взяла шампунь, вспоминая наши беседы шепотом с Саломе и то, что она говорила мне про парней. Может, все дело в отсутствии уединения, как думала Фарназ. Может, если мы с Хафизом будем где-то только вдвоем… Покраснев, я завернулась в полотенце и вышла из душа.
Поставив ногу на край ванной, я начала намазывать ее лосьоном. Я знала, что мой муж хочет меня. Иногда желание в его глазах было таким ярким, но он всегда отворачивался, словно натыкаясь на невидимую стену.
Мне в шею дунуло холодом.
А потом я учуяла его.
Виски.
Я обернулась и застыла.
В дверях, глядя на меня, стоял Паша Моради.
Поглаживая себя.
В моей голове пронеслась тысяча разных мыслей, но ни одна не помогла мне.
С покрасневшими, жадными глазами он протянул руки и сорвал с меня полотенце. Я отбивалась, цепляясь за занавеску душа. Динь-динь-динь – падали на пол металлические колечки. Мои суставы застыли от холода, сырой туман заполнил легкие так, что нечем было дышать. Паша Моради прижал меня к полу. Или к стене. Я не разобралась. Я не понимала, где верх, где низ. Я только чувствовала его дыхание на своей шее, его руки на своих бедрах, металлический вкус крови во рту.
Я брыкалась. Вырывалась. Дралась. Я чувствовала жесткие, курчавые волосы на руках Паши Моради, когда он стиснул меня поперек тела. Он поднял меня и швырнул на раковину вниз лицом. Мои ноги скользили по полу, по луже разлившегося лосьона. Я давилась сладким лавандовым запахом, моя щека ударилась о фарфор раковины.
«Нет! – кричала я. – Это же Навруз. Я иду ужинать со своим мужем!»
Но Паша Моради не слышал моих безмолвных криков. Схватив меня за волосы, он потянул с такой силой, что я увидела его искаженное лицо в зеркале, все еще запотевшем после душа. Другой рукой он начал расстегивать штаны. Я слышала треск молнии, звук, с которым все мои мечты унеслись в ржавый слив раковины. Я зажмурилась, стараясь не думать, как в меня вонзится его мерзкий лиловый член.