— Что в ней тогда толку? — разочарованно сказала Людмила.
— К тому же, — тихо сказала Дина, — ее и нет больше.
Она оказалась права. Ни в сером небе, ни в прозрачной воде не было ни карты, ни духа ее — ничего.
Помолчали.
Упоминание о стране хоббитов будто изменило что— то в энергетике мира, ставшего зябким и чужим. И не знаешь не только куда идти, но непонятно становится — зачем. И хочется оказаться в теплом и безопасном месте, лучше всего — в комнате с камином, и чтобы на полках стояли книги, а на столе — бутылка красного легкого вина. Видение промелькнуло, будто перевернули страницу, И.Д.К. не успел различить подробностей, понял только, что Дина и Люда, и Андрюша тоже увидели каждый свое — личное представление об уюте, покое и тепле.
— В том мире, — сказал И. Д. К., — было много вымышленных стран. Не только сказочных. Сказочных как раз меньше всего. Я говорю о фантастических мирах. О Дюне, например. Не читали? Был такой роман Френка Херберта. Или миры Ле Гуин. Тоже очень детальные в разработках.
— Ты хочешь сказать, что миры эти существуют реально, — подхватила Людмила, — и авторы увидели их внутренним чутьем? И мир, в котором мы сейчас, один из них?
— Это нужно хорошенько продумать, — продолжал И. Д. К. — Вероятнее всего, и Толкиен, и Херберт, и Ле Гуин были людьми Кода. И знание о мирах, в которые предстоит уйти, также было записано в генах… и могло быть, в принципе прочитано…
— Сбой в программе? — вставила Дина. — Илюша, мне кажется, вы с Людой увлеклись. Не могла программа быть такой… разболтанной. Код был скрыт. Все странности, происходившие раньше, вроде этой, с хоббитами, можно, конечно, приписать спонтанному чтению Кода, но тогда это — свидетельство его ненадежности…
— Да, есть противоречия, — согласился И. Д. К. — Сам вижу. Фантастические миры, о которых я говорю, стали популярными в Штатах в шестидесятых годах, и до конца девяностых интерес держался на высоком уровне. Писали об альтернативных мирах не только Ле Гуин или Херберт, но множество других авторов. Вообще, видишь ли, опасно что бы то ни было объяснять единственным фактором, пусть даже и очень мощным. Честно говоря, меня все это не волнует. По крайней мере, сейчас.
— Тебя волнует, — сказала Людмила, — где мы проведем ночь, где мы вообще будем жить, в какую школу станет ходить Андрюша?
— Вот именно. И еще — люблю, например, лежать на диване и смотреть телевизор. Новости или кинофильм. Где здесь диван? И где телевизор? Как я узнаю о том, что происходит за сто километров отсюда? Вчера и утром обо всем этом не думалось, слишком много впечатлений. Новый мир… Как начинаю думать, что это — навсегда…