— И Мессией тогда стал бы не мой любимый Илюша, а некий Иван или Джон, — сказала Дина. — Меня бы это устроило. Вообще говоря, я не религиозна. Собственно, я вообще не верю в Бога. Это Илюшина блажь — он еще в Союзе решил, что так здесь будет проще. Потом втянулся. Уверял, что понял Смысл. По-моему, просто пошел по колее — так удобнее. Впрочем, может, в этом он и увидел Смысл? Вот ваши занозы. Целых три.
— Спасибо, — сказал И. Д. К., глядя на свою исцарапанную ладонь.
— Сейчас я помажу йодом, — Дина встала.
— Не надо, и так заживет, — торопливо сказал И. Д. К. — Вы боитесь за мужа? С ним ничего не случится, уверяю вас!
— А за кого я должна бояться? За старцев, которые почему-то впали в экстаз, когда увидели эту дурацкую надпись? Или за израильтян, которые устроят большой спектакль перед человечеством? Или за вас, который заварил кашу и отошел в сторону?
И.Д.К. промолчал. Не сводя с него глаз, будто опасаясь удара в спину, Дина отошла к окну. «Господи, какие глаза, — мелькнуло в голове И. Д. К. — Возьмет и убьет за своего любимого Илюшу».
У Дины и в мыслях сейчас не было убивать этого психа, способного проходить сквозь стены. Злость ее была направлена на собственного мужа, которого она видела перед собой и с которым говорила, не понимая, как это происходит. Илья поднимался по широкой лестнице, под локоток поддерживаемый дряхлым старцем с седой бородой, а премьер-министр Левингер, знакомый по газетным фотографиям и телепередачам, шел чуть позади, ощущая, видимо, себя здесь человеком вторым и не очень нужным.
«Иди домой, Илья, ты не понимаешь, что делаешь, иди домой, — говорила Дина, — пусть все станет, как прежде. Я не хочу, чтобы ты был Мессией, у тебя не получится, это не твое, ты не умеешь, мало ли что наговорил тебе этот ненормальный…»
«Помолчи, все отлично, видишь — это сам рав Гусман, а это Левингер, а шавки из кнессета семенят сзади и боятся, как цуцики. Я не лидер, Динуля, я Мессия, понимаешь ты это? Я спасу всех…»
«Как ты спасешь всех, идиот?! Через час каждый дурак раскусит, что ты бездарь, что ты ничего не знаешь и не умеешь, и что, кроме этой дурацкой надписи на этом дурацком камне…»
«Дина, ты соображаешь, что говоришь? Не мешай, мне нужен Купревич, отойди, я не улавливаю его мыслей…»
«Он не улавливает! Я же говорю: ты ничтожество, без подсказки ты — нуль. Ты сорвешься, и что тогда будет со всеми нами? У тебя семья!»
«Бог избрал меня. Отойди, не мешай!»
«Совсем рехнулся! Какой Бог тебя избрал?»
«Отойди в сторону или я… Ну! Хочешь, чтобы я тебя ударил?»
«Хочу! Возвращайся и ударь! Если ты только на это способен, спаситель человечества!»