Мы спешно попили чай, за которым я начала подробно рассказывать о событиях, которые происходили после того дня, когда я в последний раз побывала у нее и отправилась на поиски пилота Геннадия. Жанна слушала с живым интересом, но прервала меня, чтобы наскоро собраться, и закончила я свой рассказ уже в машине, по пути на кладбище.
Мы устроились на небольшой скамеечке напротив довольно скромного памятника. Место на кладбище было совсем крохотным. Так скромно «вождей» не хоронят, но такова была последняя воля Жданова.
– Он завещал похоронить себя в родовой могиле его матери. Хотя сама она была похоронена близ Солнечной, где и умерла в родах, – пояснила я, – Вообще он столько всего завещал, – я с грустью улыбнулась, – Что мне на всю жизнь хватит заданий.
– Как это случилось? – Жанна прикрыла мою руку своей ладонью, выражая сочувствие.
В благостной тиши кладбищенского леса, под беззаботный щебет птиц, обитающих на этой святой земле, я поведала подруге историю о последнем подвиге Владислава Жданова.
– Он планировал все в своей жизни. И по иронии судьбы вышло так, что и свою смерть ему тоже пришлось спланировать. Я и не подозревала, что это и было частью плана, который он составлял, находясь «на реабилитации» в Солнечной.
Вернувшись на базу год назад ко мне и детям, он уже прекрасно знал, что приехал попрощаться, знал, что для него это будут последние дни с любимой семьей. Но ничем не выдал своего знания. Для меня эти дни были началом бесконечного счастья. Казалось, что этому уже ничто не сможет помешать.
У нас было всего три дня. Что такое три дня? Я поняла, что это целая жизнь. С ним я прочувствовала всю относительность времени. Да, за три дня можно прожить жизнь, можно наверстать то, что было упущено за многие годы – и мы это сделали. Можно прожить жизнь и не испытать и толики того, что испытали мы за эти дни.
Мне конечно же было проще. Пребывая в благом неведении, я наслаждалась его обществом, а он прощался с нами. Так аккуратно и деликатно, что я до последнего момента ничего не заподозрила.
Он ушел рано утром, на рассвете, оставив меня безмятежно спящей в согретой нашими телами постели. Проснувшись, я нашла на прикроватной тумбочке флешку, предназначавшуюся мне. Какое-то внутреннее чутье подсказало мне что делать. Предчувствие чего-то неизбежного закралось в душу, но в то же время я не попыталась найти Влада и потребовать объяснений. Я взяла компьютер, закрылась в комнате и запустила запись с карты. Это было его последнее прощальное обращение ко мне, в котором он все объяснял.