Явно с ректорского благословения статью взялись обсуждать на ученом совете. Вот казалось бы — какое дело ученым мужам до пасквиля, опубликованного в пожелтевшей от бесстыдства прессе? Да мало ли что могут написать эти акробаты пера и шакалы ротационных машин! Однако же пришлось оправдываться, словно на суде, но оправданий и объяснений никто не слушал. Кирилл попробовал, было, напирать на то, что его заслуги многократно превосходят все, что пытаются поставить ему в вину, но коллеги завели песнь о чистоте белого халата и о чистоте репутации университета, а заведующий кафедрой общей патологии и патологической физиологии Вальдовас позволил себе ляпнуть, что по одной паршивой овце судят обо всем стаде. Примечательно, что никто его не одернул.
— Авигдор Самуилович прав, — сказал с места Кирилл. — Вы — стадо! Стадо паршивых овец, с которыми я не желаю иметь ничего общего. Спасибо за все и желаю вам сдохнуть!
Хотелось еще показать рукой неприличный жест, но это было бы некрасиво. Культурные люди выражают мысли посредством слов, а не при помощи рук.
Все эти гадостные перипетии снова привели Кирилла к психологу. Московские спецы драли впятеро больше своих костромских коллег, но толку от них было ноль целых ноль десятых. Кирилл хотел набраться оптимизма, почерпнуть духовных сил, которые помогли бы ему пережить очередной крутой жизненный вираж, но вместо того, чтобы дать ему желаемое, мозгоправ долго и нудно рассуждал о синдроме самозванца, при котором человек считает все свои достижения случайными, не зависящими от его способностей и усилий. Кирилл трижды пытался втолковать ему, что он придерживается прямо противоположного мнения и чувствует себя не самозванцем, а неудачником, на которого регулярно обрушиваются удары судьбы, совершенно незаслуженные, надо сказать, удары. Но мозгоправ собирал глаза в кучку и пытался убедить Кирилла в том, что со стороны виднее. На четвертом сеансе Кирилл заявил мозгоправу, что это он является самозванцем и ушел, не заплатив положенных восьми тысяч. На эти деньги он впервые в жизни снял проститутку и, надо сказать, получил от нее все то, что не смог дать ему мозгоправ. В перерыве между сближениями девушка рассказала Кириллу о своей жизни, в сравнении с которой его собственная жизнь представлялась прогулкой по ромашковому полю в солнечный день, а на прощанье сказала, что «тако-о-ой си-и-ильный мушшына» непременно добьется всего, чего он хочет. Комплиментничала, конечно, но душа все равно радовалась доброму слову.
Очень хотелось верить в себя и свою счастливую звезду, но уже как-то не верилось, даже после столь качественного утешения.