Восемьдесят пять лет исполнилось Альберту Швейцеру. Его жизнь была до предела заполнена заботами и трудом, но он и не помышлял об отдыхе. Швейцер продолжал руководить своей больницей. Правда, он давно уже не лечил сам, но главный врач ежедневно докладывал ему о состоянии больных. И каждое утро он самолично распределял рабочую силу — расставлял по разным участкам людей, которым предстояло выполнить хозяйственные работы для нужд больницы. Кстати, многим ретивым наемным писакам это послужило поводом для нелепых наветов. Из года в год каждое утро два-три десятка добровольцев, преимущественно пациенты с легкими заболеваниями или же родственники больных, выстраивались перед домом Швейцера. Распределив между ними работу, Швейцер восклицал: «Внимание» — и добровольцы на потеху зрителям вытягивались в струнку, а затем начиналась работа.
В одном еженедельнике, выходящем в Федеративной Республике Германии, в 1960 году можно было прочитать следующий пассаж: «В восемь часов утра далеко окрест разносится звук металлического гонга, который регулирует жизнь больницы с поистине военной точностью: он созывает всех на утреннюю поверку к дому самого доктора Швейцера, будто на казарменный плац любви к ближнему».
Оно и понятно, ведь найти сколько-нибудь разумные доводы, чтобы опорочить Швейцера за его воззвания против ядерного оружия, невозможно...
Спартанский образ жизни доктора Швейцера нисколько не изменился. Обедал он в кругу своих сотрудников. Пища его всегда была крайне простой, никогда на его столе не замечалось и следов изобилия. Его день начинался в шесть часов утра, небольшая комната служила и рабочим кабинетом, и спальней, и, даже когда доктор был уже в преклонных летах, в окнах ее до одиннадцати часов ночи всегда горел свет, а часто и позже. В семьдесят пять лет он позволил себе «роскошь» — положил на деревянную табуретку, на которой всегда сидел во время работы, небольшую подушечку.
Больница по-прежнему расширялась. Теперь она уже могла вместить около шестисот пациентов одновременно. Постоянно приходилось возводить все новые больничные корпуса, жилые помещения для родственников пациентов. Швейцер сам наблюдал за работами на строительной площадке. Обычно он трудился либо у себя в кабинете, либо в помещении аптеки, в главном корпусе больницы. К аптеке примыкали два консультационных кабинета, где вели прием амбулаторных больных. Швейцер, таким образом, находился в гуще жизни больницы, и ничто не ускользало от его зоркого взгляда. Вот уже много лет, находясь в Ламбарене, он привык ежедневно писать от тридцати до пятидесяти писем. Но все равно ответить на все письма он не мог, и ему помогали в этом ближайшие сотрудники.