Швейцера волновала судьба черновой рукописи «Культуры и этики», которую он уже успел завершить. О том, чтобы взять ее с собой, нечего было и думать. При любом досмотре ее наверняка отобрали бы. Поэтому Швейцеру не оставалось ничего другого, как доверить ее кому-нибудь из сотрудников миссии. В ту пору в Ламбарене жил американский миссионер Форд, который, хотя и без особого восторга, согласился взять на хранение рукопись, без восторга потому, что он был знаком с содержанием рукописи и считал философию «ненужным и вредным делом». Форд, однако, заверил Швейцера, что сбережет его труд и перешлет ему рукопись после войны.
Какие чувства должен был испытывать Швейцер, когда отдавал этому человеку плод своего многолетнего напряженного труда!
Стремясь на всякий случай спасти хотя бы главную мысль книги, Швейцер за те две ночи, которые ему еще оставалось провести в Ламбарене, сделал конспект «ocновныx идей, определяющих содержание книги, сохраняя в нем последовательность расположения уже завершенных ее частей». Чтобы убедить французских цензоров, которые, возможно, захотят просмотреть эти исписанные по-французски листочки, в безобидности книги, Швейцер снабдил отдельные части конспекта заголовками. Благодаря этим заголовкам создавалось впечатление, будто рукопись представляет собой историческое исследование о периоде Возрождения. И в самом деле, Швейцеру удалось таким способом спасти листки от конфискации.
Швейцеру помимо лихорадочной работы за письменным столом пришлось еще срочно оперировать доставленного к нему еле живого пациента с диагнозом ущемленная грыжа. А что же будет с больными, которых привезут сюда в последующие дни?
Под конвоем темнокожих солдат супруги Швейцер сели на речной пароходик и поплыли к морю. На берегу реки Огове собрались для проводов сотрудники миссии в Ламбарене и огромная толпа местных жителей, многие из которых лечились у «великого доктора».
Теперь стало ясно, насколько разумно поступил Швейцер, когда, покидая четыре года назад Страсбург, он увез с собой часть денег в золотых монетах. Две тысячи марок, которые банк по его просьбе выплатил ему золотом, с самого начала войны были для супругов большой подмогой, а теперь они могли попросту спасти им жизнь. Английский лесоторговец с мыса Лопес взял у Швейцеров остаток золота и выгодно для них обменял на французские ассигнации. Швейцерам посоветовали зашить деньги в подкладку одежды.
В конце сентября судно «Африка» снялось с рейда мыса Лопес.
Лагерь для интернированных
Швейцеры провели в Африке более четырех напряженных лет, еще два года назад им надо было съездить в Европу. При нынешних же обстоятельствах супруги не могли радоваться тому, что вскоре окажутся в стране с умеренным климатом. На мысе Лопес их под конвоем отвели на рейсовый пароход «Африка», в руках они несли свой скудный багаж, а небольшой остаток наличных денег Швейцер зашил в подкладку своего пиджака. Им даже не разрешили по-настоящему проститься с Африкой, запретив находиться на верхней палубе. Сразу же, как только их доставили на борт корабля, они оказались под надзором унтер-офицера. Им было запрещено общаться с кем бы то ни было, кроме приставленного к ним стюарда, и только в строго установленные часы под конвоем унтер-офицера им разрешалось подниматься на верхнюю палубу.